- Что-то случилось с рулем. Судно не слушается!
Неужели же все-таки игра проиграна — и мы наткнемся на лежащий под ветром остров?
Но вот судно ударилось снова о какой-то гребень, и тут раздался радостный крик:
- Руль снова в порядке!
Случилось нечто совершенно изумительное: предпоследний толчок поднял руль, так что он выскользнул из петель, но последний удар поставил его снова на место!
Редко можно было видеть на „Йоа“ такое ликование: все мы довольно спокойные и тихие по природе люди, но на этот раз восторга невозможно было сдержать и он прорвался наружу!..
Дальнейшее плавание было чрезвычайно неприятно. Мели шли сплошь, а судно не было таким послушным, как всегда. Мы все промокли до костей и стучали зубами от холода. Был пущен в ход лот, и с этой минуты „Йоа“ не продвигалась ни на одну милю по Северо-Западному проходу без того, чтобы один из нас не был на верхушке мачты, а другой у лота. Нам дан был хороший урок; и мы не хотели получать его вторично!
На парусах и с мотором шли мы к Боотии Феликс, где сразу же началась более глубокая вода. В 12 часов дня мы встали на якорь у мыса Кристиана Фредерика на глубине 5 саженей. Дул свежий норд-ост.[28] Мы сразу бросили два якоря, один на цепи длиной в 30 саженей, другой в 45. Нам многое нужно было привести в порядок после сидения на камнях, а кроме того мы все были измучены работой и пережитым страшным волнением.
Вечером некоторые из нас съезжали на лодках на берег, чтобы подробнее осмотреть его и оставить сообщение под гурием.[29] Я уговорился с Нансеном, как мы будем ставить гурии. Они должны были ставиться на самом выдающемся вперед месте и всегда по два сразу. Сообщение было положено под большим, а меньший поставлен на расстоянии 4 метров от него по направлению к истинному северу. Если бы понадобилось высылать экспедицию в поисках нас, то она на далеком расстоянии увидала бы наши гурии.
Геолог произвел свои наблюдения и собрал несколько окаменелостей. Охотники прошли вглубь дальше от берега и видели нескольких оленей. Сам же я бродил кругом в поисках следов эскимосских палаток; их было множество. Когда стемнело, мы снова поплыли к судну. Ветер был небольшой и дул с берега. Как обычно, когда мы становились на якорь, один из нас отбывал вахту, а все остальные ложились спать.
В 11 часов пришел вахтенный и сообщил, что начался сильный свежий ветер с юга. Когда я вышел на палубу, кругом был полный хаос. Полная темнота и сумасшедший ветер с моря. Не оставалось никакого выбора; выходить в море невозможно — фарватер был полон мелей. Мы закрепили цепи и стали надеяться на лучшее. Команда была разбужена. Положение было такое, что мы приготовили все для высадки на берег. Мы каждую минуту ждали, что якорные цепи лопнут на высокой крутой волне под страшным напором шторма. Якорный грунт был плотный камень; но по счастью один из якорей зацепился в яме или вокруг камня. Шлюпки и брезентовые лодки были нагружены провиантом и всяким снаряжением, все роли были распределены, и, таким образом, мы были готовы на случай, если бы цепи лопнули. Машина была пущена полным ходом вперед, чтобы ослабить напор на якоря... К счастью, цепи выдержали. Однако, целых пять дней мы простояли на одном и том же месте под той же угрозой, пока буря бушевала, меняя все стороны света!
Только утром в 4 часа мы смогли сняться. Дул свежий ветер с северо-запада.
Здесь, как и повсюду в этих местах, невозможно определяться по картам, так как они составлялись в такое время года, когда снег все покрывает и поэтому вводит в заблуждение. У островов Дундаса мы среди снежной мглы потеряли из вита низкий берег, потому что принуждены были держаться мористее, так как внезапно там, где мы не доставали лотом до дна, мы определили 10 саженей глубины. Очевидно, это был риф, отходящий от островов Дундаса. У мыса Кристиана Фредерика морское дно переходит от каменистого к глинистому, и цвет моря от этого становится светло-зеленым, так что бывает трудно различать мели.
В 3 часа пополудни мы увидели берег прямо перед собой, и я решил держаться около него, чтобы отыскать гавань на ночь. Это была очень низкая земля, оканчивающаяся к югу выдающимся мысом. Этот мыс, на который мы проложили свой курс, мы приняли за мыс Де-ля-Гиша на американском материке. Уже довольно далеко от берега стало гораздо мельче, до 4 саженей, а мы, когда на минуту стало светлее, заметили берег с противоположной стороны; поэтому мы повернули и прошли через пролив, чтобы поискать гавани там. Это был высокий берег, который, как нам казалось, должен был быть горой Матесон на Земле короля Уильяма. Тем временем было уже половина шестого вечера и нельзя было надеяться достичь берега еще засветло. Берег, от которого мы отошли, кончался низким мысом к юго-западу, как раз там, где на карте показан мыс Кольвиля. Но тогда мы должны были бы видеть также остров Стэнли, образующий восточный берег пролива Рэя. Но его мы не видели.
29
Гурий — искусственное сооружение в виде груды камней, используется в качестве ориентира.