3 октября можно было уже ходить по льду до берега — во всяком случае тем, кто не был очень тяжел. Выйдя в этот день после завтрака наверх, чтобы приняться за свою урочную работу, мы остановились, как вкопанные: на гребне холма показалось стадо оленей, штук в пятьдесят. Они шли гуськом, легкие и грациозные, с большим самцом во главе. Это был необыкновенно красивый самец с огромными рогами и длинной белой шерстью на шее; он, очевидно, пользовался неограниченной властью и чувствовал себя как дома, так как шел кратчайшей дорогой к морю. Было ясно, что они пожаловали сюда, чтобы убедиться в образовании льда: достаточно ли крепок новый лед, чтобы выдержать их тяжесть для перехода через пролив к материку. Заканчивался срок их ежегодного летнего пребывания на Земле короля Уильяма, где они проводили несколько месяцев в полном покое. Бесконечные, покрытые мхом пространства с тысячами озер, конечно, настоящий рай для оленей. Самое приятное для них на островах заключается в том, что их злейший враг, волк, как ни странно, не уходит вслед за ними весной с материка. Олени не остаются в этих мирных местах также и на зиму, потому что их, вероятно, пугают суровый климат и частая жестокая непогода.
Ветер дул с берега, а потому они не учуяли нас. Мы спокойно могли наблюдать, как они проходили по возвышенности и скрывались по другую ее сторону. Для охотников наступила самая пора! Все было брошено, появились карабины — и охотники ринулись вверх по склону. Я, собственно говоря, совсем не охотник, я не могу убивать животных ради удовольствия. Поэтому я предоставил охотиться своим товарищам — все они были ярыми охотниками, а сам занялся, может быть, менее приятной, но полезной работой — перевозил туши домой. Лейтенант Хансен, в душе тоже страстный охотник, принес большую жертву, присоединившись к транспортной группе. Мы еще не привыкли к собачьим запряжкам, и в начале наши мясные перевозки шли довольно туго.
Охота в этих местах очень интересна, но вовсе не легка. Олени необыкновенно пугливы, а бесконечные равнины не дают никакого прикрытия. Нужно подползать к дичи на брюхе, как змея, и зорко следить за направлением ветра. Едва почуяв охотника, олени мгновенно скрываются из вида; пока олени пасутся, все идет хорошо. Но если они сыты и ложатся на отдых раньше чем подойдешь к ним на выстрел, то приходится самому смирненько укладываться и запасаться терпением, пока они снова не встанут, чтобы продолжать насыщаться, а это может длиться часами. Эскимосы далеко превзошли нас, белых, в таком испытании терпения. Для них время не имеет никакого значения, зато добыча — все! Они могут охотиться за одним оленем с утра до вечера.
Местность вокруг гавани Йоа была самой неровной на всей Земле короля Уильяма, что, однако, не многого стоит. Поэтому самое излюбленное место охоты было вокруг гавани. По счастливой случайности в эту осень вокруг нас было столько оленей, что мы едва справлялись. Стадо за стадом, часто в несколько сот голов, проходило мимо нас по пути к морю. По моему убеждению это объяснялось тем, что в этом году состояние льдов было не таким, как обыкновенно. Олени, подходя к своему обычному месту переправы в самом узком месте пролива Симпсона у острова Эта, находили там открытую воду. Поэтому они шли вдоль берега в поисках перехода в другом месте.
В 11 часов утра трое охотников вернулись, убив самца, двух самок и двух телят. Четвертый охотник пришел немного позже. Оказалось, он носом к носу повстречался с огромным стадом, но ружье у него испортилось, как раз когда нужно было стрелять. Ведь такие досадные истории случаются часто, но самое досадное в них это явное недоверие, с которым к ним неизменно относятся товарищи!
Машинист неоспоримо был у нас самым страстным охотником. Он пользовался всяким удобным случаем, чтобы отправиться в путь. Однако, у него была навязчивая идея — для того, чтобы ему везло на охоте, совершенно необходимо надевать на голову мягкую фетровую шляпу. Потеряв в предыдущих походах все свои шляпы, он начал прежде всего охотиться с чужими шляпами: результат был превосходный, и в следующее воскресенье наш господин охотник появился в чрезвычайно красивой, совершенно новой серой фетровой шляпе. Его, по-видимому, ничуть не стесняло, что эта шляпа была моя. Должен признаться, что охотничья удача на этот раз вполне соответствовала моей шляпе: в тот день он застрелил пять куропаток — первых в этом сезоне.