День за днем проходили однообразно за работой и охотой, за охотой и работой. Рекорд по охоте, не побитый за все наше пребывание здесь, был поставлен 8 октября Хельмером Хансеном. После кратковременной охоты он вернулся домой, застрелив 13 оленей — прекрасный результат для одного человека.
Однако, для моей маленькой транспортной компании этого было слишком много. Пришлось обратиться к посторонней помощи, и все должны были приняться за это дело. В то время как мы собирались уже уходить, мы увидели спокойно спускавшуюся по направлению к судну самку с двумя телятами. Как только они подошли на расстояние выстрела, они были встречены сильным огнем и все заплатили жизнью за свою святую простоту.
К этому времени уже выпало много снега и установился хороший санный путь. Поэтому вся добыча быстро и довольно легко была свезена домой.
Местность здесь однообразна и без каких-либо приметных точек, поэтому бывает очень трудно отыскать дорогу. Накануне вечером мы отправились за мясом, разделившись на две партии, в одной — лейтенант и я, в другой — Ристведт с Виком. Было совсем темно, когда мы с лейтенантом Хансеном вернулись домой. Но других двоих еще не было. Они пришли только часа через два — оказывается, они собирались было самостоятельно пройти на санях вдоль всего Северо-Западного прохода, так как в темноте миновали гавань, не заметив ее, и пошли дальше на запад! Когда, наконец, они поняли, что сбились с дороги, то бросили сани и добрались до дому вдоль берега.
Карабины системы Краг-Йёргенсена, которые были у нас — прекрасное оружие. Однако, нужно стрелять из них свинцовыми пулями. Стальные не годятся. Олень великолепно удирает, несмотря на то, что в нем сидит несколько таких пуль. Случалось, что мы прекрасно охотились во время снегопада. Метель мешала животным видеть, и нередко в таких условиях удавалось подходить к ним вплотную. Удивительно, как тощи были эти животные! За исключением двух жирных самцов все остальные были чрезвычайно худы. Возможно, что причиной этому было жаркое лето, во время которого весь мох был выжжен. Я не знаю, так ли это, но думаю, что скорее всего эта худоба объясняется недостатком пищи. На следующую осень после пасмурного и холодного лета — олени были жирны, как свиньи.
Кок, добровольно взявший на себя сбор зоологического материала для университета, уже собрал много хороших образцов. Так, Ристведт и Вик обогатили его коллекцию двумя великолепными шкурами оленьих самцов. Университету хотелось иметь именно таких оленей, и поэтому легко можно себе представить радость "уполномоченного", когда наши северяне с обычным уменьем отделали шкуры и развесили их для предварительной просушки!
Для собак, которым до сих пор приходилось проводить время под открытым небом, был построен отдельный собачник. Его вырыли в большом сугробе. Одна из лодок была положена сверху в виде крыши; получился прекраснейший собачий дом, лучше которого и желать было нечего. Вся постройка была полита морской водой, так что получилось одно целое. Дом был разделен на два помещения. В одном жила старая "Фрамовская упряжка", а в другой "упряжка из Годхавна".
Одновременно была сделана еще одна весьма важная вещь. Всю зиму поддерживалась открытой прорубь, чтобы иметь воду на случай пожара. Это сооружение получило название пожарной станции, а начальником ее был назначен Лунд. Не очень-то приятно было быть брандмейстером[33] в гавани йоа! Каждое утро он должен был выходить на воздух и заботиться, чтобы прорубь оставалась открытой. Работа эта была не из легких, если вспомнить, что лед достигал почти 4 метров толщины.
Выпавший снег теперь так слежался, что представлял прекрасный строительный материал. Поэтому я при участии Лунда и Хансена принялся за возведение постройки, где мы могли бы в течение зимы производить абсолютные магнитные наблюдения. Место для нее было выбрано в 75 метрах от вариационного павильона, и она была возведена в направлении магнитного меридиана. Материал мы брали из одной долинки, где были огромные количества плотно слежавшегося снега. Дом должен был быть 8 метров в длину, 2 метра в ширину и 1,8 метра в высоту. Снежные глыбы вырезались пилой. Легко получить представление о прочности этого снега, если я скажу, что такие глыбы весили в среднем по 100 кг. Когда мы выкладывали последний ряд, то требовалась сила троих людей, чтобы поставить глыбу на место. Потом вместо крыши было натянуто полотнище из тонкой просвечивающей материи. Таким образом у нас получился прекрасный павильон для абсолютных магнитных наблюдений.
Тем временем мороз все увеличивался и все больше давал себя чувствовать, поэтому нам пришлось подумать о своей одежде на зиму. Благодаря нашей удачной охоте на оленей, у нас была масса великолепных шкур. Мы с лейтенантом все время гадали, как бы сделать их пригодными, для шитья из них нижнего платья. Верхнюю одежду из оленьего меха мы привезли с собой, и об этом нам не нужно было беспокоиться, — но было бы чудесно иметь мягкую теплую нижнюю одежду. Мы отобрали все телячьи шкурки, перетащили их в каюту и приступили к работе. Никто из нас не имел никакого понятия о том, как нужно приниматься за дело. Правда, мы знали, что шкурки, нужно растянуть, чтобы высушить. Но мы не представляли себе, нужно ли применять медленную или быструю сушку. Хансен надеялся на меня, а я надеялся на него. В конце концов мы порешили на том, чтобы растянуть шкурки под потолком. Мы развесили столько шкур, насколько у нас хватало места, и наша каюта скоро приняла вид лавки не то мясника, не то скорняка.[34] Каждый день мы щупали шкурки, и когда их нашли достаточно сухими, сняли их и принялись за выделку. Как мы старались! Каждому хотелось достичь лучшего результата. До чего мы дошли бы, трудно сказать, — я думаю, что за отсутствием иного мы все же смастерили бы себе какое-нибудь нижнее платье, хотя бы и не первоклассное. Но если нужда заставляет... приходится использовать то, что есть. Помощь пришла к нам совершенно неожиданно.