Да, уж эти собаки! Они далеко не умеренны в пище, что я должен сказать не без грусти. Они повсюду отыскивают себе что-нибудь, чтобы получить добавочный паек. Недавно они получили столь же неожиданное, сколь и жуткое подкрепление. Силла, бывшая в „интереснейшем“ положении, была заперта в сенях возле "Магнита", чтобы дождаться помета. Однако, в одно прекрасное утро ей удалось выбраться наружу, и она тотчас же направилась к судну. По пути ее встретили ожидавшие ее кавалеры, пришедшие в дикий восторг при виде дамы. Они окружили ее и провожали дальше. Что же случилось? Не успела бедная Силла отойти далеко, как ее застигли роды, и ее потомству пришлось удовольствоваться сугробом в качестве колыбели. По данному — конечно, Лунденом — сигналу, псы бросились на щенков, каждый схватил себе одного и тут же сожрал. Когда же Силла увидела, что детеныши исчезли, она поднялась и пошла дальше. Снова ее схватило, и у нее родился еще щенок. Теперь, чтобы воспрепятствовать другим присвоить себе и этого, она с поспешностью съела его сама!
Эта почти невероятная сцена происходила при свидетелях.
На попечении Линдстрема была кухня. С этим названием часто соединяется представление об уютном, приятном помещении с чистыми скамейками, полом, посыпанным еловыми ветками, и со стенами, увешенными чисто вычищенной медной посудой. Увы, у Линдстрема не было ничего подобного! Да, пожалуй, тепло там было, даже так жарко, что ему приходилось выбегать, чтобы проветриться. Но когда он приходил по утрам и принимался за свой дневной труд, то обычно находил все примерзшим. Было темно и отвратительно, примусы[36] стояли мрачные и ледяные, к чашкам и кастрюлям нельзя было притронуться — было больно пальцам.., а мы все лежали и еще долго будем лежать и храпеть в своих уютных койках. Нет, не радостная работа была у Линдстрема, и нужно еще поражаться тому прекрасному настроению, с которым он вел ее в течение трех лет.
Зима продвигалась вперед быстрыми шагами, и уже у дверей стояло рождество. Наши приготовления к этим торжественным дням были многообразны и обширны, как и везде в этом грешном мире, и на борту "Йоа" они была направлены на пищу и питие. Кок был занят с раннего утра до поздней ночи — рождество для него совсем не воспринималось как праздник! Он печет и стряпает, и мы видим большие блюда с крендельками, рожками и еще всякими другими блюдами, не знаю уж какого названия и формы, и все это исчезает с наших глаз — в тайниках Линдстрема.
— Я уж сумею спрятать от них! — говорит он с самой лукавой улыбкой. Но "их" не так-то легко обойти! Дело в том, что Линдстрем подозревает жителей "Магнита" и опасается их. Они как вороны кидаются на печенье. Они всячески подшучивают над бедным коком. Нельзя осудить их за это, раз Линдстрем сам безрассудно попадается неизменно в их ловушки. И когда, наконец, видит, что его надули, то сам первый хохочет над шуткой. Подобные люди неоценимы в таких путешествиях, как наше.
Но не только у кока к рождеству прибавилось работы. Нам всем достается понемногу. Ведь нужно прибраться и почиститься!
Наши друзья оглули-эскимосы гостили у нас много раз и всегда целыми толпами. Они охотно приходили ко времени обеда, строили свои снежные хижины и оставались у нас по несколько дней. Как правило они уходили часов в 8 1/2 утра с такой точностью, будто бы у них были часы. А ведь в темное время года не было даже солнца, чтобы ориентироваться по нему. Около рождества их посещения стали все реже и реже.
Наконец, наступил сочельник при прекрасной ясной погоде. Везде чувствовался праздник, все прибрано и почищено, все лица лоснятся от мытья с мылом - что далеко не бывало ежедневно. Однако, не нужно думать, что мы не любили мыться. Наоборот, мы невероятно любили мыться и очень хотели мыться, но у кока было так мало воды, что он не мог раздавать ее.
День прошел весело и приятно, мы ели, пили и пели, как всегда бывает в сочельник. А под конец появилась елка, которая была произведением Лунда и Линдстрема. Искусственная елка, обернутая глянцевитой бумагой. Масса зажженных рождественских свечей создавала очень живую иллюзию настоящей елки.
Затем наступила раздача подарков, бесспорно самое важное событие вечера. Пока мы стояли у Фрамнеса, родные, друзья и знакомые прислали нам множество таинственных пакетов с надписью "не вскрывать до сочельника". Некоторые были так предусмотрительны, что писали — сочельник 1904, 1905 и 1906 года. И это было хорошо, так как иначе мы воспользовались бы всем уже в первый же сочельник! Пакеты, так осторожно датированные, были добросовестно отложены и открыты только в свое время.
36
При́мус — бесфитильный нагревательный прибор, работающий на жидком топливе (бензине или керосине).