Я сфотографировал экран радиолокатора и разрешил персоналу специальной штурманской группы отойти от своих мест. Нам придется ждать, а чтобы время не пропадало, пока можно позавтракать.
В девять сорок пять вахтенный офицер, бдительно наблюдавший за обстановкой вокруг корабля, вдруг заметил в серой массе тумана что-то темное. Вместе с сигнальщиком он начал напряженно всматриваться в смутные очертания какой-то огромной массы. Когда ему показалось, что это «что-то» находится опасно близко к кораблю, он немедленно доложил об этом мне. Еще не дослушав до конца доклад вахтенного офицера, я начал свободной рукой натягивать на себя свитер. Накинув теплую одежду, я торопливо поднялся на мостик.
Туман рассеивался. Некоторое время мы стояли и наблюдали, как окружавшая нас плотная серая масса становилась все более и более прозрачной. Был полный штиль. Показалось ослепительное солнце и гладкая поверхность лазурного моря. Кругом стояла абсолютная тишина, которую нарушили лишь наши возбужденные голоса, когда мы начали обсуждать показавшуюся в пяти кабельтовых от лодки поблескивавшую в лучах солнца громадину кристаллизованного льда. Казалось, что айсберг стоит на месте, но мы знали теперь, что он медленно дрейфует по течению в северном направлении.
Теперь, когда лучи солнца испарили основную массу серого тумана, почти весь айсберг стал белым. Исключение составляли лишь несколько узких черных прожилок, словно специально созданных для того, чтобы напоминать о земном происхождении этого гиганта. Множество расположенных в беспорядке остроконечных выступов, обрывов и впадин на айсберге напоминали поверхность только что расколотого камня. Гигантские размеры выступов свидетельствовали о страшном катаклизме, сопровождавшем рождение этого весящего миллионы тонн чудовища. Плавая в холодных северных водах, айсберг принял свои современные очертания и ватерлинию. Большая часть этого ледяного гиганта находилась под водой; мы могли любоваться только его «головой» и «плечами».
Я приказал вахтенному офицеру подойти к айсбергу на расстояние трех кабельтовых, затем обойти вокруг него, чтобы сфотографировать его со всех сторон и зафиксировать другие данные.
Корабль стал медленно приближаться к ледяному чудовищу. Я разрешил свободным от вахты выйти на палубу посмотреть и сфотографировать нашего ледяного соседа. Все только этого и ждали. На верхнюю палубу вынесли десятка полтора биноклей и привязали их к поручням, чтобы желающие могли рассмотреть айсберг более тщательно. Я впервые заметил, как много фотоаппаратов взяли с собой члены экипажа. Наблюдая за шумно переговаривающимися, щелкающими затворами моряками, я вскоре стал опасаться, как бы кто-нибудь из них не упал случайно за борт, поэтому приказал, чтобы на палубе одновременно находилось не более пятнадцати человек. Затем я вспомнил и о своем фотоаппарате и решил спуститься за ним в каюту; зрелище было достойно того, чтобы запечатлеть его на пленку.
Возвратившись через какие-нибудь две-три минуты на мостик, я просто остолбенел от удивления. Из-за быстро исчезающей полосы тумана, словно по велению волшебника, появились еще два айсберга, значительно превосходящие по своим размерам первый. Вершина одного из них скрывалась в еще не успевшей рассеяться на такой огромной высоте шапке густого тумана. Мое удивление было настолько велико, что я так и не успел раскрыть висящий на шее фотоаппарат, чтобы заснять эту величественную картину. Пока я пришел в себя, венец из тумана покатился волнами в сторону, раскрывая перед нами буквально захватывающего дух красавца Арктики. Кругом нас то с одной, то с другой стороны теперь стали появляться сверкающие в лучах солнца, ослепительно белые, безжизненные исполины самой причудливой формы. С мостика было видно не менее сорока пяти айсбергов. «Сидрэгон» находился в центре огромного скопления этих гигантов.