— Есть, сэр, — бодро ответил Бёркхалтер, — мы постараемся следить за местом корабля с особой тщательностью.
— Желаю вам успеха, — сказал я ему. Бёркхалтер вышел из каюты воодушевленным. Теперь, оставшись в каюте один, я решил взвесить свое решение еще раз сам с собой. Стоило ли рисковать кораблем, совершая большой переход на такой скорости хода, которая может привести к посадке на грунт и катастрофическим последствиям? Но ведь никакого риска фактически не будет, если гидролокатор и эхоайсбергомер работают исправно. Эхолот прекрасно обеспечивает нас данными о глубине под килем, а новые приборы «смотрят» вперед — мы уже убедились в этом не один раз. Инерциальная навигационная система работает очень точно; на западном курсе она быстро обнаружит неточность показаний компасов, которая могла бы привести к сносу корабля в северном или южном направлении.
В то же время, если мы решимся всплывать в сплоченном подвижном льду, то корабль действительно подвергнется большой опасности. В моем воображении снова и снова возникали огромные глыбы торосистого льда, налезающие друг на друга под действием ветра. Встреча с такими льдами не сулила ничего хорошего. Если мы выйдем из проливов на большой скорости и не всплывая на поверхность, нашим опытом воспользуются другие подводные лодки, и для них такой переход уже не составит особого труда.
По проливу Викаунт-Мелвилл мы шли переменными курсами, с тем чтобы произвести по возможности больше промеров, и именно тех мест, которые не были еще обследованы. Дно в проливе было довольно ровное.
Утром в начале пятого часа меня позвали к кормовому эхоледомеру. Здесь уже находился восторженный Уитмен. Можно было с уверенностью сказать, что мы входим в район пакового льда. Сначала мы заметили, что под влиянием отдельно плавающих льдин несколько утихло волнение моря. Через несколько минут над нами появился торосистый лед с осадкой до пяти-шести метров. Затем перья эхоледомера на наших глазах стали показывать, что разрывы между глубоко сидящими торосами заполнены льдом толщиной до двух метров. Изредка на нашем пути встречались участки чистой воды, чаще всего с плавающими льдинами, которые могли стать нашими серьезными врагами, если бы нам потребовалось всплыть.
— Командир, а знаете ли вы, что никто еще не видел, чтобы лед в этом районе был так далеко отнесен на запад? — спросил Уитмен, отвлекая меня от чарующей картины на экране эхоледомера.
— Да, нам очень повезло, — ответил я. — Парри был бы счастлив, если бы и он попал сюда при такой благоприятной ледовой обстановке.
На корабле снова установилась нормальная, размеренная жизнь и смена вахт, но я заметил, что группы матросов подолгу стояли у эхоледомеров и молча наблюдали, как те рисуют разрез холодного ледяного купола, под которым мы шли. С этого момента и до тех пор, пока мы не дойдем до Берингова пролива — этого выхода из Северного Ледовитого океана, — между нашим кораблем и внешним миром будет твердый как камень ледяной покров. Доступ к воздуху для нас будет возможен только в том случае, если мы найдем участок чистой ото льда воды или если пробьем лед сами. Некоторые члены экипажа с удивлением заметили, что мой интерес ко льду пропал, — это было вызвано тем, что больше всего меня теперь начинали волновать вопросы кораблевождения.
«Сидрэгон» шел южнее бухты Уинтер-Харбор на острове Мелвилл, где в 1819–1820 годах зимовал со своими спутниками Парри. Мы уже прошли по проливу Мелвилл дальше любого другого корабля, пытавшегося сюда проникнуть. После следующего поворота мы ляжем на курс, который приведет нас в пролив Мак-Клур, названный именем смелого моряка-исследователя, который был вынужден покинуть свой корабль в заливе Мерси на северном побережье острова Банкс и идти вместе со своим экипажем пешком по льду на восток, навстречу спасшим их кораблям. Это были первые европейцы, совершившие переход по проливам Канадского арктического архипелага.
Приближался момент ответственного поворота на новый курс. Бёркхалтер, Стронг и я собрались у карты на штурманском столике, чтобы еще раз проверить все, что было сделано. Бёркхалтер учел в своих расчетах все самые неблагоприятные возможности и выбрал такие курсы, которые сводили до минимума нежелательные последствия в случае, если мы где-нибудь просчитались или ошиблись. Если расчеты были правильны, то со следующим поворотом мы выйдем на курс, пролегающий посередине между островами Банкс и Мелвилл. Если расчеты ошибочны — наш трехтысячетонный корабль, идущий со скоростью более четверти мили в минуту, должен будет подтвердить мое предположение об эффективности использования гидролокатора для обнаружения подводных скал у берегов острова.