Есть знаменитое изречение древних: «Плавать по морю необходимо!» Всегда с плаваниями люди связывали романтику неизведанного, нового, романтику преодоления стихии, романтику мужества и отваги. Но плавание в годы Великой Отечественной войны — это совершенно другое плавание. Это не просто и не только суровая работа — борьба со стихией. Но главное — это постоянный, ежеминутный, начиная с выхода из родного порта, смертельный риск. Всё — на грани риска. Это — война. «Помни войну!» — завещал адмирал Макаров. Фашисты вели войну на уничтожение. По всем морям рыскали немецкие подводные лодки, на провокации постоянно шла японская военщина: на море это были пиратские нападения на наши суда, их торпедирование.
…Во Владивостоке, на улице Ленинской, близ садика Невельского, установлен памятный мемориал в честь героических подвигов моряков советского торгового флота в годы войны. В центре — скульптурная группа: три моряка мужественно ведут неравный бой. В центре мемориала — Вечный огонь. По его сторонам бронзовые плиты, на них высечены названия судов торгового флота, погибших в войну: «Архангельский» — 1943, «Кола» — 1943, «Ильмень» — 1943, «Красный партизан» — 1943, «Кузнец Лесов» — 1941, «Кречет» — 1942, «Трансбалт» — 1945, «Обь» — 1944, «Белоруссия» — 1944, «Ангарстрой» — 1942, «Перекоп» — 1941, «Ашхабад» — 1942, «Микоян» — 1942. На одной из плит вычеканены слова:
О вечной славе говорит гранит. Огонь в сердцах потомков, будь священным! Когда опасность Родине грозит, Торговый флот становится военным.Подвиг моряков запечатлен не только в граните, но и в слове. Мы уже сказали, что о героизме экипажа парохода «Кола» рассказывают записки радиста Петра Кириленко «Плещут холодные волны» (книга издавалась также под названием «Последний рейс „Колы“»). Две документальные повести о мужестве моряков-дальневосточников написал Василий Кучерявенко — «„Перекоп“ ушел на юг» и «Люди идут по льду».
…Декабрьским утром 1941 года из Владивостока вышел пароход «Перекоп» и взял курс на юг, к острову Ява, в порт Сурабая. Через несколько дней он таинственно исчез. На позывные никто не откликнулся. С каждым днем становилось яснее: «Перекоп» погиб… Но кто мог потопить гражданское судно в южных водах? Тайна трагической гибели парохода раскрылась только через три года, когда на родную землю вернулись оставшиеся в живых члены его экипажа. Они-то и поведали историю о мужестве советских моряков и о подлости японских вояк, расстрелявших мирное судно с воздуха. Погибло восемь человек команды… Автор повести на основе свидетельств очевидцев восстановил эту историю. Советские моряки очутились на малообитаемом острове Большая Натуна, прожили здесь длительное время, затем на шлюпках добрались на остров Борнес. И угодили там в лапы японских солдат. Прошли через тюрьмы, допросы, унижения. И только когда стал окончательно ясен исход войны на Восточном фронте (русские побеждают!), наших моряков отпустили на родину.
Разные люди были в экипаже «Перекопа». Молодые и старые, мужчины и женщины, коммунисты и беспартийные. Физически сильные и слабые, здоровые и больные. Многих мучили раны, полученные при бомбардировке судна. Не оказалось все-таки криводушных, бесчестных, слабых духом. В традициях того времени писатель показывает, что в этих чрезвычайных обстоятельствах особую выдержку и стойкость, особое чувство ответственности за весь экипаж проявляют коммунисты. А разве не так было? Их четверо, они сплачивают коллектив, стремятся вселить в каждого дух уверенности, ободрить в трудную минуту. «Пасть духом — значит погибнуть», — говорит помполит Бударин. Живыми штрихами в описании характеров запоминаются и капитан Демидов, и кочегар Бахирев, и кок Олейников, и доктор Евдокия Васильевна, и молодой моряк Усаченко, и радист Плиско… Подмечая индивидуальные черточки в характере, знакомя с жизненной биографией своих героев — в одном случае кратко, в другом обстоятельнее, — автор подчеркивает то главное, что сближает их всех воедино. Это главное может быть обозначено словами: русский характер, советская идейность. Эти качества сказываются и в общении с жителями острова, малайцами.
Моряки не могли не вспомнить русского путешественника Миклухо-Маклая, жившего на островах Малайского архипелага и завоевавшего симпатии местных жителей. Находят общий язык — язык дружбы — с жителями острова и советские россияне. Вначале малайцы (наиболее рельефно из них выписаны общительный и отзывчивый Датуг и старый мудрец Амир) сторонятся пришельцев. Белые люди не раз приносили с собой зло и обиды. Моряки чувствуют это отчуждение. «Ничего, — сказал Бударин, — потом поймут, кто мы такие. Поймут, что не все белые одинаковы. А что не доверяют, так это понятно. Ведь сколько им пришлось претерпеть от всяких искателей легкой наживы! Но чтобы малайцы поняли нас, а поняв, перестали бояться, это зависит от нас». И действительно, стена отчуждения и недоверия начинает рушиться — малайцы убеждаются на фактах, что эти белые люди из далекой России совсем не походят на хищных «цивилизаторов». Русские работают вместе с ними в джунглях. Они не скрывают секрета изготовления из морской воды соли. Русская женщина-доктор спасает больного человека и отказывается от платы… Их поразило, пишет автор, когда они узнали, что русские моряки не одна семья, что все они из разных семей и не одной национальности. Малайцы дружески отвечают на эту душевную простоту, открывают морякам секреты своего промысла, зовут в гости. Конечно же, выжить этой горстке людей помогают аборигены.