– Вас восхищает европейская культура, Девенпорт, а нас – американское гостеприимство!
– Я не бескорыстно послал за вами яхту в Одессу: вы позарез нужны мне в Нью-Йорке.
– Если только мы прибыли вовремя!
– Вовремя. Они еще не поженились.
– Ох, эти евреи-подонки! – в сердцах воскликнул барон.
– Житья от них нет! – поддакнула баронесса.
– Вера не запятнает фамилию Ревендаль таким позором! Иначе застрелю ее и себя!
– Барон, здесь так не делают. И потом, если вы ее застрелите, что со мной станется?
– Что вы имеете в виду? – спросил недогадливый барон.
– Еще не смекнули? Не из ненависти к иудею, а из любви к христианке я привез вас сюда!
– Ах, как прелестно! Это же роман! – загорелась баронесса.
– Но вы же женаты! – вскричал барон.
– Ах, какая жалость!
– Вы забываете, что вы в Америке, господа. Закон дал, закон и взял!
– И ваша жена согласится на развод? – спросила баронесса.
– Несомненно. Она бредит сценой. Я буду держать для нее театр.
– А Вера? – вскричал барон, шокированный неправедной свободой нравов.
– Она увлечена своим евреем, и не хочет меня видеть. Я надеюсь, вы поправите дело.
– Мы? Какое влияние я имею на дочь? А баронессу Вера вообще не знает.
– О, не лишайте меня надежды!
– Думаете легко избавиться от еврейской скотины?
– Только не стреляйте в Веру, стреляйте лучше в скотину! – пошутил Квинси.
– Для христопродавцев жалко пуль. В Кишиневе их кололи штыками!
– А, я читал об этом. Вы видели резню? – спросил Квинси.
– Видел? Я был в центре событий! Я управлял округом!
– Вот это да! Я думаю, барон, в Америке вам об этом лучше не распространяться.
– Почему? Я горжусь этим!
– Мой муж награжден орденом Святого Владимира!
– Евреи грабят, развращают, спаивают, насмехаются. Они виновники всех революций.
– Житья от них нет! – повторила баронесса.
– На вашем месте, господа, я бы помолчал об этом. Мы, в Америке, несколько щепетильны…
– Пустая щепетильность пахнет лицемерием. У вас линчуют черных! – воскликнул барон.
– Однако в Америке это не исходит от властей! Зато ваши черные сотни…
– Черные сотни – это белое воинство Христа! Евреи захватили прессу и сеют ложь на западе.
– Боже мой, истинные русские могут стать рабами в своей стране! – ужаснулась баронесса.
– Нет, мы не станем ждать, пока иудеи погубят святую Русь!
– Что же вы собираетесь делать с вашими евреями? – спросил Квинси, ухмыляясь.
– Треть надо крестить, треть – уничтожить, и треть – пусть эмигрирует сюда.
– Благодарю, барон. С меня довольно и одного вашего еврея! Мы остановим иммиграцию.
– Остановить иммиграцию? Но это бесчеловечно, господин Девенпорт!
– Мы обсуждаем еврейскую проблему слишком широко.
– Она того заслуживает, – поддержала мужа баронесса.
– Давайте решим нашу собственную проблему с паршивым скрипачом.
– Я уж говорил, как не просто избавиться от еврея!
– Постарайтесь!
– У вас серьезные намерения в отношении Веры, господин Девенпорт?
– Самые наисерьезнейшие, баронесса! А теперь прощайте, господа.
7. Нельзя не любить его
Разные резоны побудили покинуть Российскую империю Давида Квиксано и Веру Ревендаль. Но один резон – любовь – соединил их души. В Америке, где обосновались молодые иммигранты, союз еврея и аристократки не потрясал устои, как в России.
Барон Ревендаль прибыл в Нью-Йорк со своей второй женой. Любящему отцовскому сердцу нестерпим разрыв с дочерью, и ради примирения с нею барон готов простить Вере грех антимонархизма. Куда как тяжелее барону принять в семью зятя-иудея. Не допустить брак дочери с еврейским музыкантишкой, спасти, пока не поздно, честь дворянской фамилии!
Американский миллионер Квинси Девенпорт влюблен в Веру, хочет жениться на ней и поэтому не менее горячо, чем барон, желает избавиться от Давида. Баронесса мечтает стать тещей миллионера. В надежде на помощь барона и баронессы, Квинси привел их в дом Веры. Хозяйка вот-вот должна появиться. Ожидая ее, супруги ведут семейную беседу.
– Алексис, жаль, что ты не ободрил милого Девенпорта, – сказала мужу баронесса.
– Тише, Катюша. Я его только терпел: он был связующей нитью между мной и Верой.
– Мы пользовались его яхтой, автомобилем…
– Он хочет развестись с одной женщиной, чтобы жениться на другой. Это не слыхано!
– Ты все тот же провинциальный бессарабский чиновник, Алексис!
– Хватит!
– Солдафон! Я хочу зятя миллионера! Ты не используешь свое высокое положение! Глупо!
– Ты знала, что я Ревендаль. Мы рук не мараем.