– Несчастный случай – это хорошо, – сказал «мэрский мальчик». – Ничего хорошего, конечно, но нам уголовщина не нужна: ландышевчане должны спать спокойно.
Лейтенант кивнул, согласный с тем, что ландышевчанам полагался достойный отдых, и выудил из кармана детали заколки.
– Павел Петрович, может, вы вспомните: у кого могла быть такая заколка? У вашего секретаря, например…
Сажин словно наткнулся на стену и замер; спустя минуту оказалось, что он таким образом думает.
– Секретарши?.. Не-ет, не её. Хотя, что-то похожее носила Аня Плавильщикова, паблик наш рилейшенз. Что она там натворила: скрыла наши доходы за последний год? – Сажин засмеялся кашляющим смехом.
– Нет, мы нашли её около могилы, – почему-то соврал Андрей. – Просто нужно проверить: Анна сегодня работает?
– Нет, – покачал головой хозяин Ландышевки. – Отпросилась на пару дней. Девчонки вечно переживают. Аня, вон, иногда так распалится на журналюг за подленькие вопросы, – может взглядом сжечь к чёртовой матери! Но и я бы испугался вашей шаровой молнии, в следующий раз гоните её из наших краёв в три шеи!
– Хорошо, мы постараемся, – Андрей поблагодарил «мэрского мальчика» за кофе и откланялся, сопровождаемый пронзительным взглядом секретарши.
Когда он ехал обратно, мысли в его голове кипели, словно суп в кастрюле. Мамонкин куда-то ушёл и вернулся только к четырём часам. Тогда-то и состоялся разговор, о котором мы упомянули.
Лисицын попросил шефа переговорить с глазу на глаз. Капитан удивился, но кивнул в знак согласия.
– У меня появились некоторые сомнения в правильности нашей версии, – начал Андрей.
Мамонкин нахмурился:
– Это что ещё за новости? Сажин что-то сказал?..
– Нет, с Сажиным всё нормально, но Плавильщикова взяла отгулы, хотя вчерашние смерти никак её не касаются. Потом она сказала, что заколка не её, а Сажин сообщил, что видел на ней похожую заколку. Зачем она солгала? А что, если она была в ту ночь у кладбища, и там произошёл конфликт с участием наездников. Сажин говорит, что она может и взглядом спалить. Я читал, что существуют люди, которые притягивают молнии, и что даже после прямого попадания молнии они выживают!
Мрачный капитан разглядывал Андрея.
– Ты, старлей, «Юного натуралиста» начитался. Плавильщикова взяла отгулы, чтобы что-то сделать на кладбище после этого… безумия. От заколки отказалась, потому что не хочет выступать свидетелем. Про повелительницу молний ты в газету заметки пиши – может, и заплатят. А здесь не дури: в полиции работают серьёзные люди.
– Это очень редкий дар. Вспомните, что у нас больше недели не было гроз. Анна могла бы стать катализатором электричества в воздухе и притянуть к себе шаровую молнию.
– Только не строй из себя Малдера: тебе не идёт! – рявкнул капитан полиции Мамонкин на лейтенанта Лисицына и громко хлопнул мясистой ладонью по столу. – Тебе, видно, понравилось версии сочинять, но у нас уже есть годный вариант, и не надо делать из него новую серию «Секретных материалов». Всё, свободен!
Вглянув на багровое лицо Мамонкина и указующий на дверь перст, Андрей понял, что аудиенция закончена. Мало того, капитан, разозлённый самодеятельными фантазиями лейтенанта, вскоре выгнал его домой, чтобы он выспался и не маялся дурью.
Но Андрей отправился к домой к Анне, втайне надеясь, что не застанет её. Однако, остановившись у крыльца на Родниковой улице, он услышал звуки пианино: музыка то обрушивалась на подслушивающего волнами, то рассыпалась бисером в пассажах. Андрей дождался, когда виртуозная пьеса закончится и постучал. Дверь открылась, и он увидел на пороге удивлённую Анну.
– Здравствуйте, Анна, вы потрясающе играете, – искренне похвалил он. – Разрешите на пару вопросов?
– Спасибо, это Шопен, «Фантазия-экспромт», – пробормотала она. – Дедушка отдал меня в музыкальную школу, и я даже была одной из лучших. А что вы хотели?