– Оле, оле-оле-оле! – завопила девица и заржала.
Андрей был уже недалеко, когда Фомин поиграл газом, и принялся петлять между могилами. Хотя проходы там были непрямыми и узкими, он быстро наловчился и набрал неплохой темп.
Анна заметила, что её настигают и крикнула:
– Что вам надо? Убирайтесь!
– Тебя, дура! Сюда иди!
Фомин догнал её, но не схватил, а проехал совсем рядом, чтобы напугать и обдать землёй и песком.
– Подруга, не скучай, – запела пьяным голосом Рыдкова.
Фомин лихо развернулся и нацелился скутером прямо на Анну, она в ужасе побежала обратно.
– Ку-уда? К шоссе беги, овца! – взвизгнул Фомин, выжимая газ до отказа.
Скутер подлетел к ограде, послышался треск, и наездник вместе с девицей взлетел в воздух. Фомин заткнулся почти мгновенно: шип ограды уже проник в его лёгкое. Он только подтянул ноги к животу и обмяк. Слышался визг Рыдковой: она упала в кусты, но быстро выползла оттуда всклокоченная и безумная.
– Тварь! Ты его убила! – зашлась она в животном вое, увидев скорчившегося Фомина и бессмысленно кружившееся колесо скутера. Рыдкова бросилась к шоссе за Анной.
Андрей очутился на холме с отличным обзором шоссе; он видел на другой стороне мощную фару мотоцикла. Анна уже спустилась с холма и бежала по пустому шоссе прямо навстречу Седову. Рыдкова несколько метров прокатилась по холму, но тут же вскочила и завизжала чуть ли не по-волчьи:
– Убила Артурика! Тва-арь! Убей!..
Над шоссе шутихой вспыхнул каскад искр, и Рыдкова захлебнулась криком:
– А-а!..
Всё стихло, кроме сверчков, неутомимо свиристящих в ночи. Тело девицы застыло у подножия холма.
В это мгновение Андрей перенёсся на несколько метров вперёд: Анна подбегала к площадке, когда на неё выскочил мотоцикл.
– Стоять! – прохрипел обезумевший Седов и попытался схватить девушку за волосы. Анна увернулась, и мотоцикл проскочил мимо. Взвизгнули покрышки, и Седов остановился. В руке у него что-то было, – Андрей догадался, что это заколка. Послышался хруст, и останки заколки упали на асфальт.
Мотоциклист выкрутил газ до отказа, отчего мотор забился в бешеных оборотах. Осталось только протаранить Анну.
Но бородач вместо этого вскрикнул и соскочил с сиденья. Мотоцикл на глазах разогрелся докрасна и взорвался, выбросив в воздух столб огня. Седов успел отбежать ко входу в туннель и с недоумением наблюдал гибель машины; правда, агония длилась не больше минуты. Прямо под ногами рокера появились две паралельные полосы, которые так же мгновенно стали красными: это были остатки рельсов для вагонеток. Седов вспыхнул, как хворост. Он горел и вопил; казалось, огонь пожирал его изнутри. Когда тело упало, его части рассыпались в огненный прах.
Андрей с ужасом наблюдал эту картину, и вдруг услышал плачущий голос Анны:
– Дедушка! Почему ты не можешь вернуться? Мне так без тебя плохо…
У входа в туннель стоял высокий старик с совершенно седою головой и бородой, он гладил Анну по голове, как маленькую девочку.
– Я тебя вспоминаю, и ты мне снишься, а утром… – она разрыдалась.
Старик заговорил густым голосом:
– А я всегда с тобой, Анечка. Я всё про тебя знаю, и не дам тебя в обиду.
– Мне так плохо без тебя, деда, – повторила девушка, пряча лицо у него на груди.
Он мягко отстранил её:
– Ты знаешь, где меня найти.
Плавильщиков повернулся, попутно наступив ногой на пепел, и тяжело шагнул прямо в листы, закрывавшие вход в туннель.
Когда Андрей проснулся, он всё ещё чувствовал жар от металлических листов у себя на щеке. Оказалось, это утреннее солнце добралось-таки до него; от вечернего дождя не осталось и следа.
Андрей Лисицын шестым чувством понимал, что всё, увиденное им во сне, – правда. Понимал он и то, что никогда не расскажет об этом ни Мамонкину, ни кому другому. Его взгляд упал на подоконник. Сегодня утром в небольшом горшочке распустились анютины глазки.
Конец