В окно негромко постучали.
— Кто там? — спросила Груня.
— Это я, — услышала она голос Зубова.
Груня кинулась к двери.
Зубов вошел в комнату, поздоровался, снял шинель и присел на стул.
— Ну, как живешь, Грунечка? — спросил он, не зная, с чего начать.
— Хорошо, Вася, — ответила девушка и засмеялась. — Вот глажу и пою песни Буньке.
Василий улыбнулся.
— А я по тебе соскучился.
— Правда?
— Честное слово. Мы ведь встречались вчера, а мне кажется, что я тебя год не видел.
Он поднялся, взял Грунину руку, повернул ладонью вверх и поцеловал.
— Пойдем погуляем, Грунюшка, — шепнул Василий, — мы давно уже не гуляли вместе.
— Пойдем, только надо отца подождать…
Не договорив, Груня вскрикнула и рванулась к столу.
— Что ты? — испугался он.
— Разве не видишь? Забыла утюг принять и сожгла наволочку…
Она убрала утюг на плиту, свернула прожженную наволочку и с видом заговорщицы сунула ее куда-то за книги.
— Отец идет, калитка стукнула.
В комнату вошел Иван Никанорович. Увидев Зубова, он вежливо поклонился, помыл на кухне руки и сказал дочери:
— Ну, хозяечка, чем ты меня сегодня кормить будешь?
— В духовке стоит обед, — весело ответила Груня, — сейчас подогрею.
Зубову показалось, что Иван Никанорович в последнее время как-то раздобрел, стал гораздо спокойнее и держался с достоинством, чего у него не было раньше. Даже в голосе его появились новые, гораздо более твердые и уверенные нотки.
— Вы, кажется, довольны, что перешли в рыбцех? — спросил Зубов.
Иван Никанорович аккуратно причесал тронутые сединой жидкие волосы.
— Как вам сказать, Василь Кириллыч, — задумчиво протянул он, — я не то что доволен, а, прямо сказать, человеком стал. Тут ведь совсем другая работа. Ни с кем не ругаешься, никого не обижаешь, и тебя никто не обижает. Стоишь себе возле весов, рыбу вешаешь да квитанции людям выписываешь. И людей кругом тебя много, и от непогоды ты укрыт. А вы ведь сами знаете, какое у меня здоровье.
— Вот видите, — улыбнулся Зубов, значит, я напрасно задерживал вас.
— Выходит, напрасно…
Груня подогрела обед, набросила на плечи жакетик и сказала отцу:
— Мы на минутку выйдем, батя…
Они вышли на улицу, но Груня не вернулась ни через минутку, ни через час.
Целую ночь бродили они по тихим улицам станицы, потом спустились к реке и долго сидели на опрокинутой лодке. От реки тянуло влажным холодом, и Груня призналась:
— Я замерзла, Вася…
Зубов снял шинель, укутал ее, усадил на колени и, прижав к себе, стал целовать…
Уже рассветало, когда они поднялись и пошли вдоль берега.
Было тихо. На мелких береговых лужицах серебрилась игольчатая кромка первого льда. Под ногами мягко шуршали отсыревшие за ночь, тронутые инеем листья. У причала, там, где стояли рыбацкие лодки, кто-то зажег костер, и оттуда вместе с дымом несся крепкий запах смолы.
Закуривая, Василий нечаянно вынул из кармана ключ, засмеялся и сказал, посмотрев на бледное Грунино лицо:
— Хочешь, Грунюшка, я покажу тебе свой дом?
— Разве его уже поставили? — удивилась Груня.
— Да, вчера закончили…
Они поднялись на крутой берег, свернули по тропинке в лес и вышли прямо к белеющему невдалеке домику.
В стеклах дома багряно светилась утренняя заря.
Василий замедлил шаги и протянул Груне ключ:
— Ну, дорогая хозяйка, входи…
— Что, не будем ждать зимы? — улыбнулась Груня.
— Зима уже пришла, — серьезно ответил Зубов, — только что мы видели первый лед.
…В этот день председатель сельсовета Жигаев зарегистрировал их брак, выдал им брачное свидетельство, поздравил и сказал шутливо:
— Как представитель власти, ставлю молодоженам условие: из станицы не уезжать и рыбаков наших не оставлять, иначе брак будет расторгнут.
— А мы не собираемся уезжать, — заверил его Зубов,
— Подождите, товарищ, не зарекайтесь, — поднял руку Жигаев.
— Почему?
— Сейчас объясню…
Председатель открыл ящик письменного стола и достал из папки зеленый листок бумаги.
— Вот. Вчерась нарочный из района привез телефонограмму. Не успели вам доставить. Можете читать.
Василий прочитал вслух:
«Участковый инспектор рыболовного надзора Зубов по распоряжению Главрыбвода с первого декабря отзывается в Москву на трехмесячные курсы. Участок временно сдать досмотрщику. Начальник Рыбвода Бардин».
— Как же это так? — испугалась Груня.
— Ничего, Грунечка, мы поедем в Москву вместе и вернемся, — сказал Василий. — Я попрошу Мосолова, и он тебя отпустит.