— Ну как, товарищ инспектор, обжились уже у нас? — заходя за прилавок и любезно улыбаясь, спросил Трифон.
— Привыкаю помаленьку, — отозвался Василий.
— Вы ведь, кажется, холостой, — продолжал допытываться продавец, потряхивая пышной шевелюрой, — а чего-то вас среди молодежи не видать…
— Почему? Я бываю в клубе, а больше куда пойдешь? — усмехнулся Василий.
— Клуб, конечно, клубом, да ведь там не разгуляешься. У нас тут молоденькие учительницы есть, можно за ними поухаживать. Было бы желание. А так жить бирюком — это пропасть можно от скуки. Я, к примеру сказать, каждую субботу у знакомых девушек время провожу.
Тихон хитро прищурился и посмотрел на Зубова:
— А вы, должно быть, по субботам дома сидите?
Василию стала надоедать назойливость рыжего продавца, и он ответил сухо:
— Как придется. Я живу не по расписанию.
Взяв кулек с патронами, Василий вышел из магазина и направился к дому.
Уже заходило солнце, но в воздухе все еще чувствовалось свежее тепло весеннего дня. У калиток стояли женщины. Они провожали Зубова любопытными взглядами.
За Барсовкой, на острове, стаями носились грачи. Отовсюду веяло запахом весны: и от влажной земли, и от набухающих почек деревьев, и от невидимой за садами реки.
На другой день в станицу прибыл заводской катер. Подойдя к правобережному причалу, он принимал с баркасов свежую рыбу, только что подвезенную с Таловой тони.
Зубов, в сбитой на затылке шапке, в наброшенном на плечи кожушке, подошел к катеру, поздоровался с сидевшими на палубе Мосоловым и Головневым, кивнул незнакомому капитану в черном бушлате и, обойдя катер, взглянул на выгружаемую из баркаса рыбу. Рыбы было много: в четырех баркасах трепыхались рыбцы, язи, жерехи, тарань. Василий подошел ближе, и ему показалось, что в массе рыбы попадается очень много недомерков. Он понаблюдал за погрузкой рыбы еще две-три минуты, потом круто повернулся и подошел к капитану, беседовавшему с председателем колхоза и начальником рыбцеха.
Вежливо притронувшись рукой к шапке, Зубов сказал капитану:
— Прекратите, пожалуйста, погрузку.
— Почему? — спросил пожилой капитан. — Кто вы такой будете?
— Я участковый инспектор рыболовного надзора, и мне необходимо взять пробы, чтобы определить прилов молоди.
Мосолов и Головнев удивленно посмотрели на Василия, а капитан, кашлянув, проговорил внушительно:
— Вы извините, товарищ инспектор, я в рыболовецком флоте человек новый, погрузку мне задерживать нельзя, и я понятия не имею, что такое «прилов».
— Прилов, товарищ капитан, — это часть общего улова, состоящая из рыбы ниже установленных промысловых размеров, то есть из незрелой, молодой рыбы, — спокойно объяснил Василий, — и по закону прилов частиковой рыбы в каждом притонении не должен превышать восьми процентов…
— Ну, а ежели она, эта ваша молодь, лезет в невод больше, чем ей полагается по инструкции, — ухмыльнулся капитан, — что же тогда? Приказывать ей занимать места согласно купленным билетам?
Василий посмотрел на хранивших молчание Головнева и Мосолова и твердо сказал:
— Как только невод подтянут к берегу, рыбаки обязаны выпустить молодь обратно в воду в живом и неповрежденном виде. За соблюдением этого правила должен следить не только я, инспектор рыболовного надзора, но и каждый рыбак. Прошу вас прекратить погрузку и предоставить мне возможность взять пробы…
Пожав плечами, капитан приложил к губам свисток, посвистал, потом передал команду в машинное отделение. Погрузочные механизмы затихли. Матросы в накинутых на головы брезентовых капюшонах присели, недоуменно поглядывая на капитана.
Пока Василий с одним из матросов подсчитывал рыбу в трех взятых из разных баркасов пробах, Кузьма Федорович Мосолов недовольно говорил Головневу:
— Ну, Михаил Степаныч, кажись, этот мальчик начинает выпускать коготки. Ежели он будет такую линию гнуть, то нашему рыбколхозу не видать первенства, как своих ушей. Нехай бы лучше браконьеров ловил, чем к колхозу придирался. Как будто колхоз в карман себе рыбу кладет, а не сдает государству.
Головнев невозмутимо улыбнулся. Ему, как представителю завода, не было никакой нужды вмешиваться в то, что затеял Зубов. «У него свои отношения с рыбаками, — думал Михаил Степанович, — пусть они между собой и расхлебывают кашу, а мое дело — сторона».
Закончив проверку рыбы, Василий подошел к Мосолову и спросил:
— Какая бригада ловила, Кузьма Федорович?
— Кажись, вторая бригада, — хмуро ответил Мосолов, — это их баркасы.