— Зачем первый год? — обиделся Талалаев. — Я двенадцать лет бригадиром рыболовецкой бригады работаю, могу еще некоторых образованных поучить уму-разуму.
С трудом сдерживая гнев, Василий спросил:
— Вам известна инструкция о прилове молоди?
— Известна, — проворчал бригадир.
— Вы знаете, что ваша бригада нарушила эту инструкцию и довела прилов маломерной рыбы до одиннадцати процентов?
Талалаев хмыкнул в жесткие, нависшие над губой усы:
— Я, товарищ инспектор, не могу рулеточкой обмерять каждую рыбину да в блокнотик размеры ее записывать. Мое дело — выполнять государственное задание добычи рыбы, а кому нужно, нехай берет сантиметр да хвостики рыбам обмеривает от нечего делать.
Зубов побледнел, медленно подошел к Талалаеву и сказал раздельно:
— Вы что, серьезно это говорите или дурака валяете? В том и другом случае вы отстаиваете преступные по отношению к государству действия, и я обязан пресечь их, товарищ бригадир. Извольте подписать акт о конфискации улова. При моих пробах присутствовали два рыбака из вашей бригады, которые уже подписали акт.
Он протянул Талалаеву бумагу, и тот, посмотрев на председателя, послюнявил карандаш и поставил в нижнем углу бумаги свою подпись.
— Это еще не все, — сказал Зубов. — Предупреждаю вас в присутствии председателя колхоза: если еще хоть один раз будет замечен прилов молоди выше восьми процентов, я вообще не разрешу ловить рыбу на Таловой тоне, о чем сообщу в управление рыбоохраны, в Госрыбтрест и Рыбаксоюз. Понятно?
— Понятно, — проворчал Талалаев.
— Можете идти.
Повернувшись к Головневу, Василий сказал:
— Михаил Степанович, весь этот улов исключите из плана добычи колхоза, сдайте на завод по сниженной цене, а деньги отчислите в доход государства.
Когда бригадир ушел, Мосолов раздраженно чиркнул спичкой, закурил и сказал Василию:
— А вы все же не правы, товарищ Зубов. На первый раз можно было предупредить Талалаева. Ведь не для себя же человек старался, для колхоза. И потом, нельзя соблюдать только мертвую букву закона и колхоз подсекать.
— Знаете что, Кузьма Федорович, — нахмурился Василий, — колхоз должен работать честно, а его руководство не должно втирать очки государству и выполнять план за счет рыбной молоди.
Мосолов угрюмо посмотрел на него и толкнул локтем начальника рыбцеха, хранившего гробовое молчание:
— Как вам это нравится?
Головнев усмехнулся, но ничего не сказал. До поры до времени он решил соблюдать строжайший нейтралитет. Подняв за хвост маленькую снулую таранку, он покачал головой:
— Рыба действительно не очень… молодая рыбка… А погуляй она годика два, из нее полноценный продукт получился бы…
Михаил Степанович сдал капитану заводского катера улов Талалаева, вычеркнул из графы суточного плана всю эту рыбу и пошел домой.
Через час рыбаки с хутора Судачьего с удивлением увидели, что поднятый с утра на Голубовской мачте красный флаг вдруг куда-то исчез.
— Что там за чертовщина у голубовцев? — разводили руками судачинские рыбаки. — Вроде ведь висел флаг, значит, суточное задание было выполнено, а потом чего-то приключилось.
— Может, утоп баркас с добычей? — предположил кто-то.
— Надо бы послать верхового, пущай узнает, чего там стряслось…
Посланный судачинским рыбколхозом верховой по возвращении на тоню обескураженно сообщил, что новый инспектор рыболовного надзора отобрал у голубовцев весь улов второй бригады и составил на бригадира акт о незаконном прилове молоди.
— Гляди, какой завзятый! — качали головами рыбаки. — При старом инспекторе у них этого не бывало, мирно жили…
…Сойдя с катера, Василий Зубов уселся на бревно возле лодки, уже спущенной на воду.
День был теплый, солнечный. Река сияла так, что на нее больно было смотреть. Моторист Яша, развалившись на борту лодки, подремывал, жмуря свой единственный глаз. Василий молча курил. Осматривая левый и правый берег, он видел, как ловят рыбу станичные удильщики: ниже Церковного рынка, стоя на камне, удил старый учитель-пенсионер Тимофей Тимофеевич; неподалеку от него, на плоскодонном каюке, устроились трое мальчишек с лесками; на левом берегу ловили удочками старики из полеводческого колхоза; сидя на пароме, ставил лески чистенький благообразный дед Авдей.
Удочками и лесками ловить рыбу разрешалось, и никто из удильщиков не обращал внимания на сидящего у лодки инспектора. Только две женщины, стиравшие белье в реке, оглянулись на Василия и снова занялись своей работой.