Она кивнула и отняла свои руки.
Он с любопытством взглянул на нее.
— Ты совсем не похожа на ту женщину, которую я нанимал.
— В Токио я была японкой. — Сейко поднялась с места, чтобы вымыть тарелки. — Здесь же, в Сайгоне, я становлюсь вьетнамкой.
— Ты сказала, что у тебя отец — вьетнамец. Он еще жив?
Молодая женщина поставила кипятить воду для чая, взяла фруктовый нож и стала очищать плод.
— Да. Он политик, хотя это слово не вполне подходит в данном случае. Вьетнамская политика настолько тесно сплетается с торговлей, продажей услуг тому, кто больше заплатит, с переменой идеологии при малейшем намеке на переворот, что само слово утратило общепринятое значение. — Она оторвала взгляд от плода и как-то странно поглядела на Николаса. — Мой отец работал на многих разных людей. Он ловкий, что и помогло ему выжить и процветать так долго.
— Не потому ли Ван Кьет выполняет твои приказы?
— Отчасти. — Она аккуратно очистила плод. — Но я достаточно влиятельна здесь и сама по себе.
— Что тебе известно о той женщине, которая была со мной и погибла?
— О Бэй? Я ее знаю. Ее многие тут знают как представителя одного международного агента по продаже оружия.
— Она рассказала мне, что была независимым посредником.
Сейко с вызовом рассмеялась.
— Это Вьетнам. Ни одна женщина здесь не может быть независима. И нет у нее никакой власти.
— У тебя, кажется, есть.
— Но я никогда не говорила, что независима. Даже при влиянии, которым пользуется мой отец, такое было бы невозможно. — Сейко нарезала ломтиками коричневое яблоко, разрезала на продольные ломтики банан и все это уложила на тарелку вместе с другими фруктами. — Здесь у женщин нет никаких прав. Даже если они заслужат какое-то уважение, его оказывают неохотно и очень недолго.
— Итак, у тебя два работодателя: «Сато интернэшнл» и...
— Я работаю на человека по имени Сидаре, у которого здесь разнообразные интересы.
— Сидаре? Он не вьетнамец?
— Нет, не так уж много вьетнамцев имеют власть. — Она пожала плечами. — Но так здесь было всегда. В мировой геополитике мы играем немаловажную роль только благодаря своему географическому положению. Вьетнам десятилетиями был пешкой в игре, но это далеко не все осознавали.
— Ты говоришь об этом с горечью.
— А чему же мне радоваться? За все время существования страны она подвергалась то одному нашествию, то другому. У нас не осталось собственной культуры. Музыка у нас французская, кухня — смешанная, а стремимся мы выглядеть как американцы.
— Мне трудно судить, но, вероятно, ситуация действительно тяжелая.
— Я ощущаю ее острее, чем другие, ведь я наполовину японка. И в Токио чувствую себя по-другому. Там еще сохранилась самобытность народа, культура, обычаи. Но ведь все это не совсем мое...
— Сейко, я не могу допустить, чтобы ты работала на две компании сразу. Это грубое нарушение принципов безопасности, — перешел Николас к другой теме, а про себя подумал, что в Токио серьезно подозревают, что именно Сейко помогала Масамото Гоэй, одному из руководителей проекта «Ти», которого поймали на торговле микросхемой нейронной сети «Ти» в компании с Винсентом Тинем.
— Теперь ты уволишь меня?
— Только если ты меня вынудишь. — Что толку увольнять, продолжал размышлять Николас. Необходимо узнать, правду ли она говорила. На кого она все-таки работает, кроме него? Важно было создать у нее впечатление, что он ей доверяет. Он боялся, что если это ему не удастся, то он никогда не узнает правду о ней. — Тебе придется выбрать или ту, или другую работу.
— Я не хочу оставлять ни «Сато» ... ни тебя, — сказала она, почти не раздумывая. Мне нужна — нам нужна — защита на то время, пока мы здесь. Сегодня утром ты убедился, что мои связи помогли спасти тебе жизнь. Когда мы вернемся в Токио, я эти связи оборву. Тебя это устраивает?
— Только при условии, если я смогу найти подходящего человека, чтобы управлять «Сато-Томкин» здесь. Помни, ведь Нанги направил тебя в Сайгон, чтобы занять место Винсента Тиня.
Сейко кивнула.
— Договорились.
Николас вдруг почувствовал облегчение. Что такое было в этой упорной, но странно уязвимой женщине, которая почти против его воли притягивала его к себе? Надо как можно скорее найти ответ на этот вопрос.
— Когда Бэй умирала, она назвала мне какое-то место, кажется, Плавучий город...
Сейко быстро повернула к нему голову.
— Что она рассказала о нем?
— Почти ничего. Сказала только, что тоннели Ку Чи, где мы были, находятся на полпути между Сайгоном и Плавучим городом.
— Ей не следовало упоминать об этом месте.
— Она умирала, Сейко. И, наверное, считала, что мне важно об этом знать. А ты мне не скажешь, что такое Плавучий город?
Сейко встала и отнесла в холодильник остатки нарезанных фруктов. Некоторое время она стояла, повернувшись к нему спиной, потом заговорила снова:
— Есть вещи, которые лучше не знать... Тот, кто располагает секретными сведениями, может погибнуть.
— Бэй говорила то же самое. Однако она пыталась мне что-то рассказать...
Сейко снова села за стол и нахмурилась:
— Плавучий город — это своего рода цитадель.
— В каком смысле?
— В прямом и старомодном смысле. Это вооруженный город, место подлинной суверенной независимости во Вьетнаме.
— Ты там бывала?
— Нет. И никто из тех, кого я знаю, не бывал там. — Она взяла его за руку. — Некоторые пытались туда прорваться, другие делали попытки прокрасться. Но никому это не удавалось.
— Откуда тебе это известно?
— Мужчин этих обнаруживали подвешенными вверх ногами в джунглях, окружающих Плавучий город; у них были отрезаны и засунуты во рты половые органы.
Они долго сидели молча. Шум, доносившийся с улицы, стих, им казалось, что они очутились в другом городе и даже в другом веке.
Наконец, взяв ее за руку, Николас спросил:
— Ты сказала, что Бэй работала на международного агента по продаже оружия. Как его зовут?
— Тимоти Делакруа.
Мысль Николаса работала быстро, но лицо сохраняло безразличное выражение. Он слышал о Делакруа от Лью Кроукера. Делакруа утверждал, что поддерживал деловые связи с Винсентом Тинем и компанией, которую он считал «Сато интернэшнл». Как понял Николас со слов Лью, Делакруа занимался всем, что под руку попадет, имел доступ даже к самому новейшему американскому оружию. К нему относился и «Факел-315», сведения о котором Николас увидел на экране своего компьютера парижского филиала «Авалон лтд.».
— Делакруа сейчас в Сайгоне?
— Да. Ходят слухи, что он регулярно осуществляет сделки с Плавучим городом.
«Любопытно, существует ли какая-нибудь связь между Делакруа, „Авалон лтд.“, „Факелом“ и Плавучим городом? — спрашивал себя Николас. — Не потому ли кайсё направил меня сюда?»
Он быстро принял решение и сказал об этом Сейко:
— Мне надо встретиться с Делакруа.
При этих словах лицо девушки мгновенно изменилось. От ее добродушия не осталось и следа.
— Я не советую вступать с ним в контакт. Откровенно говоря, я не советовала бы тебе вступать в контакт с любым человеком, который связан с Плавучим городом, — проговорила она жестко. — Именно там находится Абраманов, с которым вы должны были встретиться. Вас предали в тоннелях Ку Чи. Кто предал, я не знаю. Но я уверена, что людям из Плавучего города прекрасно известно, что человек, который ищет Абраманова и скрывается под именем господина Гото, это вы, Николас. К тому же, не забывайте, вы причастны к гибели двух солдат.
Николас знал, что опасения Сейко не лишены оснований, но у него не было другого выхода. Ему нужно было встретиться с Делакруа, чтобы выяснить, был ли Плавучий город для Винсента Тиня связующим звеном с черным рынком Юго-Восточной Азии, где была почти погублена репутация «Сато-Томкин». И еще ему нужно было спросить Делакруа, что ему известно о фирме «Авалон лтд.» и «Факеле-315».
— Тем не менее я хочу, чтобы ты устроила мне встречу с Делакруа, — твердо сказал Николас. — Мне просто необходимо поговорить с ним.
В знак согласия Сейко молча кивнула, и на ее лице он увидел глубокую печаль.