Она с шумом втянула в себя воздух и выдохнула.
-Сейчас у нее еще есть шанс на настоящие, нормальные отношения. Я не могу забрать у нее этот шанс. Просто не могу. Но и как жить без нее – я не знаю тоже.
-Ловушка, да? – Спросила Ольга, и Ксения вновь поразилась, как точно она все понимает.
-Да. Мы начали жить вместе по принуждению, потому что так сложилось. И теперь, когда нужно просто разойтись, у каждой из нас есть миллион причин этого не делать. А теперь… А теперь добавилась еще одна.
-Это было прекрасно, да?
-Нет. – Ксения мотнула головой и скривила губы. – Нет. Это не было прекрасно. Это даже сексом не было. Мы соединились так глубоко, на таком уровне, куда ни один сексуальный акт никогда не доберется, понимаешь? Она вся была – моя, я вся была – ее. И это не метафора, это правда.
-И ты испугалась?
-Конечно, я испугалась! И она испугалась еще больше. Мы несколько дней не разговаривали после этого – ходили по квартире, избегали друг друга, и даже «привет» сказать не могли. Это было слишком открыто, понимаешь? Слишком сильно и слишком…
-Обнаженно?
-Да! – Ксения снова втянула в себя воздух. – Именно.
-Подожди, - Ольга перегнулась через стол и положила на ее ладонь свою. – Но если это так сильно, и с вами произошло это – пусть будет чудо – почему тогда?..
-Да потому что я так больше не смогу! – Выкрикнула Ксения, и, увидев, как оборачиваются на нее другие посетители кафе, приглушила голос. – Я чертовы двадцать лет ощущаю все это настолько сильно, что странно, почему у меня до сих пор сердце не разорвалось к чертям. Слишком сильная любовь, слишком сильная боль – все это всегда было слишком сильно. А теперь? Теперь я сделала это с ней. Заставила ее испытать это. Я не хочу этого для нее, понимаешь? Это пытка. И я не хочу этого для нее.
Ольга убрала руку и долго молчала, глядя как Ксения глотает виски из своего стакана. На ее лице невозможно было ничего прочитать – оно было задумчивым и каким-то несчастным.
-Я тут успела слегка влюбиться, - сказала она наконец, и Ксения удивленно посмотрела на нее. – Да-да, представляешь, оказалось, что я на это еще вполне способна. И – нет, это не стало взаимным, но…
Она снова задумалась.
-Но я задумалась, пожалуй впервые в жизни. Может быть, со мной что-то не так? Почему я все время вляпываюсь в отношения с людьми, которым абсолютно не нужны мои чувства? Почему я выбираю тех, кто изначально не может на них ответить?
На ее лице вдруг расплылась улыбка.
-И вот ты сейчас рассказывала мне свою печальную историю, а я думала о том, что, пожалуй, не смогла бы так. Любить без взаимности двадцать лет… Знать, что ничего никогда не будет – и все равно любить. Быть рядом, добиваться, набивать шишки… И любить снова.
Ольга нагнулась к Ксении и посмотрела на нее весело.
-Что ты теряешь, а? – Спросила. – Ну скажи, что ты теряешь, когда она уйдет? Ты так долго была без нее, и вполне умеешь быть сама и справляться с этим компотом своих чувств.
-Хочешь сказать…
-Да. Пусть идет. Ты не ее должна отпустить в первую очередь, а себя. Выйди из этого замкнутого круга, вздохни свободнее, поживи какое-то время для себя. Может, ничего из этого не выйдет, а может, ты удивишься, как много всего появится в твоей жизни с ее уходом. Кто знает?
-Кто знает… - Отрешенно повторила Ксения. – Кто знает…
Forvard
Ксюша задержалась в Таганроге дольше, чем планировала. Позвонила вечером второго дня и предупредила, что вернется через неделю. И всю эту неделю Ася гадала: что же произошло? Что случилось?
Какая-то ее часть радовалась одиночеству. Дни проходили очень одинаково, но в этой одинаковости было много спокойствия и опоры на привычное, знакомое. Она готовила завтрак, она сидела у окна с чашкой кофе и сигаретой, слушала музыку и мыла полы. Старательно прислушивалась к себе, но никак не могла разобрать, что же чувствует.
Даже Лене было теперь никак не позвонить. Они попрощались очень скомкано и сумбурно – каждая затаила что-то внутри, что-то, что не готова была обсуждать.
-Может быть, в следующей жизни, - подумала Ася, и поняла, что, кажется, слишком многое начала откладывать до этой самой следующей жизни.
Ксюша была права. То, что случилось между ними, то, что произошло… Это сделало все только сложнее и горче. Сблизило? Да. На какую-то секунду, на несколько минут, и только для того, чтобы после отдалить еще сильнее.
Так легко, оказывается, было думать все это время, что проблема в сексе. Так легко, оказывается, было скидывать на него всю неудовлетворенность и горечь. И вот он случился, и оказалось, что дело было вовсе не в нем.
Пустота. Она ворвалась в Асино сердце и прочно обосновалась там, изредка напоминая о себе уколами боли и сожаления. Не нужно было этого делать. Просто не нужно, и все. Нужно было в тот же вечер собрать сумку, сказать последнее «Прости меня», и уехать, уехать навсегда.
Она напомнила, что вольна уехать в любой момент, и оборвала себя. Нет, не вольна. Она обещала. И выполнит хотя бы это обещание, чего бы это ей ни стоило.
Ксюша вернулась в четверг вечером. Ася из окна увидела, как она вылезает из машины, кивает водителю, и идет к подъезду – прямая, натянутая как струна. И по этой походке, по этому вытянувшемуся телу, Ася ясно поняла: она приняла решение.
В этот раз она впервые за много лет не стала встречать Ксюшу у порога. Ждала в гостиной, сидя на диване и поджав под себя замерзшие ноги. Ксюша вошла и присела рядом. Помолчали.
-Я купила нам билеты, - сказала вдруг Ксюша, и Ася вздрогнула. Билеты? Куда? В Краснодар? Значит ли это, что…
-В Индию. Помнишь, я обещала тебе океан? Мы поедем туда, и проведем там месяц. А потом… - Она сглотнула – видимо, слова давались слишком тяжело. – А потом ты уедешь домой.
Нет, не значит. И чудес не бывает. И жизнь – ровно такая, какой и должна быть.
Ася кивнула, соглашаясь, а Ксюша вынула из кармана ключ и положила ей на ладонь. Положила и отдернула пальцы.
-Что это? – Спросила Ася, глядя на кусочек металла, обжигающий кожу.
-Твой новый дом. Я не смогла купить твою старую квартиру в Краснодаре, но… Эта практически такая же.
Так вот где она провела эту неделю. Вот почему задержалась. Асе мучительно захотелось плакать. Этот ключ, поблескивающий на ладони, он как будто сделал все окончательным и бесповоротным. До него надежда еще была, а теперь ее не стало вовсе.
Она не стала благодарить или говорить что-либо еще. Она просто обняла Ксюшу за шею и притянула ее к себе. И долго-долго они сидели на диване, обнявшись, и плакали – может быть, каждая о своем, а может, и о чем-то очень похожем.
Forvard
Длинные пальцы сомкнулись вокруг серебристой выпуклости бокала. Сжались так тесно, что еще немного – и на пол посыпались бы осколки. И было чувство, словно это не бокал напрягся в тесном объятии, а сердце, и что именно его сжали вдруг неожиданно вспотевшими пальцами.
От яркого солнца слезились глаза. Лучи проникали в номер гостиницы незваными бесцеремонными гостями, выхватывая из серости желтые обои, белесый ночник и разбросанные по полу летние вещи. Пора.