И ты – не простила. С изяществом и присущим тебе стилем ты начала мстить: заулыбалась, расцвела, разрумянилась красотой молодой девушки, и начала встречаться с лаборантом кафедры физики.
Прекратились наши «случайные» встречи, Кирилл становился с каждым днем всё более хмурым и отстраненным, а ты вышла в отличники и игнорировала меня с такой грацией, что оставалось только аплодировать.
Тебе было всё равно. Ты не демонстрировала этого, не выпячивала – я верю, что тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО было всё равно. Не знаю, добилась ли ты, чего хотела, но моя жизнь пошла наперекосяк.
Денис сорвался с тормозов. Теперь он был не главой семьи, а тираном и сатрапом. Кирилл начал курить. В школе все без исключения учителя поражались твоему интеллекту и возникшей вдруг ниоткуда усидчивости.
Ты блистала на школьных вечерах, на краевых олимпиадах, выигрывала соревнования по волейболу и игнорировала, игнорировала, игнорировала всю мою семью. Взгляд твой погас. Ты больше не смотрела на меня, как раньше. Не прятала глаза. Ты стала абсолютно равнодушной.
В девяносто четвертом ты начала теснее общаться с Завадской. И взглядом, который раньше принадлежал мне, теперь завладела она. Чем она привлекла тебя? Знанием истории, так я думала тогда. Хорошим отношением, так я считаю теперь.
В то время ты была очень увлечена историческими событиями нашей страны. Олимпиады, рефераты, доклады – всё катилось как снежный ком, и я следила за твоими успехами. Еще бы, ведь я была твоим классным руководителем! Что мне еще оставалось.
На выпускном ты единственная не подарила мне цветы. Стояла у сцены актового зала в своей военной форме, обменивалась шутками с друзьями, вручила огромный букет Завадской, и даже взглядом меня не удостоила.
А я была счастлива. Я радовалась, что в будущем году возьму под классное руководство пятый «б», и никогда больше тебя не увижу. Но было и что-то еще. Что-то, что настойчиво царапало мне сердце, и не давало возможности просто пройти мимо. Наверное, я уже тогда начинала понимать, как буду помнить тебя. И как буду скучать.
Поэтому я нашла тебя в коридоре. Поэтому говорила эти глупые и ненужные слова. Говорила и видела, что ты совсем меня не слышишь. Что твои глаза будто смотрят не на меня, а куда-то внутрь.
Равнодушное молчание было мне ответом.
В эту ночь ты напилась. И я тоже.
В последующие два года я ни разу о тебе не вспомнила. До меня доносились слухи, что ты поступила в институт, и что твои успехи далеко не так блестящи как в школе, но мне было всё равно.
В следующем году я забеременела и через несколько месяцев потеряла ребенка. Кирилл учился уже в девятом классе, участвовал в военно-патриотическом движении, и ненавидел Дениса всей силой юношеской неприязни. Впрочем, скоро и Дениса не стало. Он ушел от меня к другой женщине, и даже не счел нужным что-либо объяснить.
Кирилл начал готовиться к поступлению в военное училище. Он учился из рук вон плохо, но тут вдруг подналег на математику и физику. И как заведенный продолжал бегать по утрам.
Меня назначили заведующей кафедры русского языка и литературы, диссертация была забыта как страшный сон, и материальное положение семьи немного наладилось.
Наступил 2001 год. В мою жизнь пришел Марк, и это была самая грандиозная любовь, которую я когда-либо испытывала. Кирилл не принял его, ушел жить к бабушке и перестал со мной разговаривать. Марк был чудесен. Для него я была самой прекрасной, самой умной и самой лучшей. Он всегда делал то, что я говорю. Он носил меня на руках, готовил завтрак и встречал после работы. Через полгода я его прогнала.
И тогда в моей жизни вновь появилась ты.
Я хорошо помню этот день, Ксюш. Была осень, я шла на работу пешком, вдыхала запах опавших листьев, и чувствовала себя, вопреки возрасту, пятиклашкой.
Мы встретились в коридоре школы. Ты просто появилась из ниоткуда, и оказалась передо мной. Стояла, глядя зелеными блестящими глазами, смотрела своим ехидно-ироничным взглядом, улыбалась. Вот только на лице твоем впервые я увидела неуверенность и испуг.
Ты не изменилась. Ты совсем не изменилась, Ксюшка, и я даже была этому рада. Твой молодой задор, беспардонность и ненависть к правилам внесли в наш скучный коллектив свежее дыхание осеннего ветра. Первым делом ты перестроила свой кабинет. Всего за два выходных дня десяток рабочих превратили его в солнечную сказку с огромными чистыми окнами, светлыми обоями и необычной гладкой мебелью. В школе недоумевали: почему? Ну, почему девочка с высшим образованием, с прекрасным интеллектом, неплохим денежным достатком и не менее денежной работой, живущая в Москве, вдруг приехала в наш провинциальный городок работать даже не учителем, а организатором! Низшей кастой, не считая уборщиц и гардеробщика!
Даже я не могла понять. Предположить, что юношеская влюбленность переросла во взрослую, я не могла: ты не давала к этому ни малейшего повода. Кроме того, я прекрасно помнила девушку, с которой увидела тебя там, на перекрестке: она настолько собственнически положила руку на твою талию, что сомнений не оставалось: между вами были отношения.
Прости меня, Ксюша… К этому времени я не изменила своих представлений о том разврате, под которым представляла любовь между людьми одного пола. Это по-прежнему было для меня дико и неприятно, и потому я сделала всё, чтобы отгородиться от тебя и не иметь с тобой ничего общего.
А ты продолжала жить. Смеясь, подшучивая, любя и улыбаясь всем вокруг, ты плыла по школьным коридорам словно «комок позитива» - как прозвали тебя наши ученики. Ты не делала ни единого шага для того, чтобы сблизиться со мной. На педсоветах садилась за одну парту с Завадской, рисовала что-то на многочисленных листках блокнота, и ухмылялась, делая вид, что хохот соседки по парте вызван вовсе не твоими художествами. Вечерами я часто замечала свет в её кабинете, и знала, что это вы вдвоем сидите и работаете над чем-то, недоступным моему пониманию.
И мне вдруг стало завидно. Не смейся, не стоит – это ведь было действительно так. Я завидовала Ленке, у которой был муж, cемья и в дополнение к этому была чудесная и непредсказуемая ты. Я не понимала: как же так? Ведь ты встречаешься с женщинами, у тебя есть любимая (та, которую я видела вместе с тобой на перекрестке), а у Завадской есть муж… И всё равно вы всюду были вместе – ходили под руку, не стесняясь, улыбались, снова что-то писали вечерами в кабинете истории. И – самое поразительное – никто не обращал на вас никакого внимания.
Так может быть, думала я, я что-то неверно для себя поняла? Возможно, на самом деле вы просто друзья и такие как ты способны дружить с женщинами, не испытывая к ним более никаких эмоций и не пытаясь сблизиться сильнее?