-А чем тебя не устраивает тот дом, где мы с тобой были? – Удивился Аян. – У тебя там своя комната, и мать твоя, похоже, вполне счастлива. Кир, я правда не понимаю, что не так?
Кирилл весь скорчился, скрутился, присаживаясь на корточки. Его ломало на кусочки, но он не мог. Не мог же он в самом деле рассказать Аяну про Куприна, утренние пробежки и игру в «Тысячу». Тот бы только посмеялся над ним, а ведь именно в этом, только в этом, и ни в чем другом, было дело.
-Я там чужой, - вслух сказал он, - и она…
-Кир, перестань, - Аян положил ему руку на плечо и заставил посмотреть в глаза, - ты совершенно свой там. Она приняла и тебя, и меня, хотя меня вообще видела первый раз в жизни. У тебя там есть своя комната, которая ждет тебя, когда бы ты ни приехал. И эта тетка, которую ты так ненавидишь, то и дело вытаскивает тебя из дерьма, куда ты умудряешься вляпаться. Какой же ты, нахрен, чужой?
-Да как ты не понимаешь? – Заорал Кирилл, вскакивая на ноги и отталкивая Аяновы руки. – Она все это делает не ради меня, понял? А ради нее!
-Ради кого?
-Да ради матери, как ты не поймешь! Если б не было матери – она бы даже в сторону мою не посмотрела! И так всегда было – всегда, во всем, постоянно, только мать, и больше никто! Если бы не мать – она бы даже имени моего не знала. Понимаешь?
Аян внимательно посмотрел на Кирилла и присвистнул.
-Вот оно как… А я-то думал, ты мать к ней ревнуешь. А оказывается, ее к матери.
Кирилл только рукой махнул. Ему хотелось плакать – как в детстве, от бессилия и тоски, от невозможности что-либо изменить и печали об ушедшем в никуда времени.
-Все равно я ей отомщу, - сказал он, прогнав непрошенные слезы, - начало плана сработало на все сто: сучка поверила, что я теперь хорошо к ней отношусь. Потом, когда я ударю, она узнает, наконец, кто из нас чего стоит.
Аяну явно не пришлась по вкусу эта идея.
-Как хочешь, мужик. Но мне кажется, это бред – пытаться уничтожить ту, чьего внимания ты так активно добиваешься. Уничтожишь – и добиваться будет нечего.
Он затушил сигарету и отправился обратно в вагон, а Кирилл еще долго стоял и смотрел в окно на пролетающие мимо дома и фонарные столбы.
Уничтожишь ее – и добиваться будет нечего…
FORVARD
Они уезжали из Питера вечером вторника – загодя приехали на Московский вокзал, и стояли на перроне в ожидании отправления поезда. Два дня пролетели как один миг – они нагулялись по центру, прокатились по всевозможным маршрутам речного трамвая, сходили на стрельбы к Кириллу, и до тахикардии напились кофе в маленьких уютных кафешках. Приятным сюрпризом стало то, что Кириллу разрешили их проводить – он стоял рядом, такой стройный и красивый в своей форме, курил и улыбался.
Ася улыбалась ему в ответ, гордо поглядывая на Ксению: вот мой сын. Наконец-то это мой сын. Такой, каким я всегда хотела его видеть. Такой, каким видела.
На поезд, стоящий на соседних путях, заканчивалась посадка. И вдруг от группы отъезжающих отделилась невысокого роста кудрявая женщина, и, присматриваясь, двинулась в их сторону.
-Ксюха? – Неуверенно сказала она, и Ася физически ощутила, как напряглась Ксения, как сжались ее мышцы и напружинились ноги.
-Привет, Женька, - сквозь зубы сказала она.
А Кирилл, похоже, тоже что-то почувствовал – встал между ними и этой женщиной, готовый защищать, а то и напасть первым. Теперь Ася была отделена от Жени двумя телами, и лишилась возможности ее рассмотреть.
Она все тараторила что-то о прошлом, о будущем, о номере телефона, который Ксения должна немедленно ей дать, о сюрпризах судьбы, о том, куда едет и зачем… А Ася стояла и смотрела, и ощущала только, как больно и крепко сжимает Ксенина ладонь ее руку.
Наконец, поток слов иссяк, и Ксения получила возможность ответить:
-У меня все отлично, Ковалева. А сюда мы приехали отдохнуть на выходные.
И снова понесся поток слов, в котором тяжело было что-либо разобрать, да Асе и не хотелось разбирать – она считала секунды, а после начала считать мгновения, и они, наконец, закончились, и Ксения протянула руку и сказала:
-Твой поезд отходит.
Женя всплеснула руками, пометалась туда-сюда между вагонами, и в последний момент все же успела запрыгнуть в тамбур, на ходу еще успевая что-то кричать.
-Кто это был? – Спросил Кирилл, глядя Ксении прямо в глаза, требовательно и властно.
Ксения в ответ только плечами пожала.
-Нам пора, - сказала она холодно, - прощайтесь.
И первая ушла в вагон.
Ася обняла сына за плечи и поцеловала в лоб.
-Не обижайся на нее. Наверное, это кто-то не из приятных знакомых. Не обижайся.
-Я и не думал. Пока, мать.
И ушел вдаль по перрону.
Когда Ася вошла в купе, Ксения уже сидела у окна, упираясь лбом в сомкнутые ладони, и закрыв глаза. Ася присела рядом, обняла, и тихонько подула на горячую макушку.
-Это была она, - глухо сказала Ксения, не поднимая головы. Она вздрогнула, как от удара, почуяв, что поезд начала движение.
-Кто она? – Не поняла Ася.
-Кошмар всей моей юности. Человек, которого я ненавидела больше всего на свете.
Удивительно было, что Ксения способна кого-то ненавидеть! Она могла не замечать, относиться с презрением, но ненавидеть…
-За что, Ксюшка?
Тело под ее руками вздрогнуло еще раз и напряглось еще больше, хотя больше, казалось, было просто некуда. Ксения подняла голову, и Ася увидела, что глаза у нее красные – как после тяжелой болезни, а уголки губ, острые и резкие, опущены вниз.
-Она увела у меня моего парня, - слова слетали с губ словно сами по себе, губы совсем не шевелились, - потом к ней ушла моя девушка. Потом она забрала всех моих друзей. У нее было все, чего я всегда хотела для себя. Но стоило у меня чему-то появиться – как она забирала это себе.
Грудь Ксении заходила вверх-вниз от быстрого дыхания, кулаки сжались, а на лбу появилась складка.
-И самое главное было в том, что всем всегда было наплевать на меня, но не наплевать на нее. Ее чувства имели значение. Мои – нет. Она была всем нужна и важна. Я – нет. Ты не знала меня в то время, и слава богу, что не знала, потому что мне было очень одиноко, Ась… Страшно одиноко.
BACK
-Но как же так? Как? Ты же говорил, что ты… со мной. А оказывается, все это время ты был… с ней?
-А ты нарочно прямо сейчас решила об этом поговорить?
-А когда? Когда? Ты же у нас неуловимый Джо, то есть ты, то нет тебя.
NOISE
-Он меня бросил. Он ушел к Женьке, и теперь он с ней.
-Ксюш, но они такая клевая пара… Я тебе сочувствую, конечно, но ведь у них же любовь.
NOISE
-Почему? Ну почему, господи? Ну почему опять? Почему?
FORVARD
PLAY
-Это самое ужасное чувство в мире – ощущать, что ты просто никому не нужен.
Ася вся сжалась от простоты и правды этих слов. Она смотрела на Ксению, сильную, уверенную, в уголках глаз которой появились капли слез, а видела маленькую Ксюшку, так сильно нуждающуюся в любви и заботе. Как там читала она недавно в какой-то книжке? Люди, которых труднее всего любить, больше всех нуждаются в любви. В случае с Ксюшей это было правдой на сто процентов.
-Ты нужна мне, - тихо сказала Ася, но Ксения даже глаз не открыла.
-Пока да, - кивнула она и продолжила, - но уже совсем скоро я стану тебе не нужна. И все закончится.
Асе нечего было на это сказать. И долго-долго она просто молча сидела рядом, гладила Ксенину руку и вслушивалась в ее дыхание.