Кирилл немного резче, чем стоило бы, убрал руку Окси со своего живота и сел на кровати. Черты его лица, и без того жестковатые, заострились еще сильнее.
Он думал о теплых маминых руках, пахнущих детским кремом. Этими руками она гладила его по спине, укладывая спать. И этот долбанный запах преследовал его всю жизнь. Он думал о старом скрипящем диване в хрущевской "двушке" на улице Горького. Думал о диснеевских мультфильмах по выходным, о рыбалке на рассвете, о хлестком ремне, щелкающем по джинсам. И еще о том, что уже никогда всё не будет как раньше.
-Мне надо ехать, - сказал Кирилл, поднимаясь на ноги и застегивая пуговицы на форменных брюках. - Поезд в девять, надо успеть забрать вещи.
-Хочешь, я тебя провожу? - в интонациях Окси и следа не осталось от былой расслабленности. Теперь это был собранный, полуделовой тон лучшей подруги. Она одернула задравшуюся юбку, подошла к подоконнику и закурила коричневую сигариллку.
-Хочу. Аяновские предки обещали дать ему машину, а он обещал меня отвезти.
Натянув майку, Кирилл одной рукой сунул в рот сигарету, а другой обнял Окси за талию.
-Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной, но мне некуда тебя пригласить, - сказал он.
-Почему? - удивилась Окси. На её лице расплылась невольная улыбка. Всё-таки он хотел бы! Хотел бы!
-У меня нет дома. И у матери тоже.
-Как это? Она что, живет на вокзале?
-Хуже, - Кирилл с силой задавил в пепельнице едва прикуренную сигарету, - ты будешь собираться, или из-за тебя я должен опоздать на поезд?
Это было грубо. Но когда человек грубит тебе довольно часто, ты постепенно начинаешь к этому привыкать. Вернее, кто-то привыкает, кто-то - нет. Вот Окси привыкла. Почти привыкла.
Она ничего не ответила, быстро собралась и под руку с Кириллом вышла вначале в подъезд, а потом - на улицу Ленина. В ноздри тут же шибанул запах того, что приличные люди называют экскрементами, а неприличные - попросту дерьмом.
Источником запаха оказалась огромная зеленая бочка, стоящая посреди двора. На её шершавом боку был изображен знак "токсичные отходы", крышка была сорвана, она валялась здесь же, неподалеку, прижатая к асфальту подошвой ботинка затянутого в камуфляж парня.
-Что еще за хрень? - скорее сказал, чем спросил, Кирилл. Он остановился и обвел взглядом собравшуюся вокруг бочки компанию.
Это были парни, на вид не старше двадцати-двадцати двух лет, и было в них нечто отталкивающее. Сложно сказать, что именно - может быть, немытые волосы, паклями спадающие на лбы. Может быть, высокие армейские ботинки, натянутые на фирменные джинсы. А может, агрессивность поведения - всё, что они делали - курили, разговаривали, смеялись - выглядело до жути пугающе.
-Кир, пойдем, - тихо попросила сжавшаяся у Кирилловой руки Окси. - На поезд опоздаешь.
-Подожди. Я хочу знать, зачем они притащили сюда это дерьмо.
Наверное, это было сказано слишком громко: крепыш, стоящий на крышке, услышал Кирилла и обернулся в его сторону.
-Эй, солдатик, - засмеялся он, делая вихляющее движение бедрами, - ты еще не видел дерьма. Иди сюда, сейчас его доставят.
-Кир, пошли, - Окси схватила двинувшегося вперед Кирилла за руку, - мы правда опоздаем.
-Я хочу посмотреть.
Спорить с ним всегда было бесполезно. Более упертого человека нужно было еще поискать.
-А вот и дерьмо. С доставкой на дом, пацаны!
Компания загоготала, оборачивая головы в сторону второго подъезда. Следом за ними туда же посмотрел и Кирилл. То, что он увидел, заставило его плохое настроение превратиться в по-настоящему отстойное.
Двое гопников (а в том, что вся эта компания гопники, он не сомневался с самого начала) под руки волокли к бочке молодого парнишку - на вид лет семнадцати, не больше. На лице парнишки всеми цветами радуги расплывались синяки и ссадины, ноги его безвольно шаркали по асфальту, а глаза закатились глубоко вверх.
Окси почувствовала, как под её ладонями напряглись Кирилловы бицепсы. Всем уже стало понятно, что будет дальше, но при этом все старательно делали вид, что ничего такого не происходит. Гопники гоготали, парнишка закатывал глаза, Кирилл сжимал зубы и старался сделать так, чтобы кадык заходил вверх-вниз по горлу.
-Кир, идем, - вяло, играя свою роль, прошептала Окси.
Он даже не ответил. Мягко отвел её руки, сжал ладони в кулаки и шагнул вперед. Наконец-то представилась возможность отомстить. Отомстить за этот поганый день, за эту поганую мать, и за всё остальное тоже. Наконец-то.
FORVARD
-Я не знаю, что делать. - Ася была расстроена, но всё еще старалась это скрыть. - Он со мной не разговаривает. Улегся на кровать и смотрит в потолок. И молчит.
-Вот и оставь его в покое. - Перед Ксенией на кухонном столе лежала папка с листами формата А4. Рядом стояла тарелка, полная тыквенных нежареных семечек, и еще одна - для шкорлупок. Обычно на пять страниц уходило две горсти. А то и три - если страницы попадались сложные, или Ксения отвлекалась.
Ася достала из холодильника тарелку с размороженным мясом и начала готовить ужин.
-Ты бы оставила в покое собственного сына, если бы он приехал домой с опозданием на два дня и весь в ссадинах?
-Оставила бы, - Ксения по-прежнему не поднимала головы от папки, но семечки есть прекратила. - Он большой мальчик, и имеет право сам решать, что ему делать и как.
-А если его убьют? - возмутилась Ася, роняя на стол нож. - Мы же не знаем, с кем он дрался и почему!
Оторваться от чтения всё-таки пришлось. Этот разговор возникал между ними как минимум два раза в месяц на протяжении многих лет. Кирилл то связывался с нехорошей компанией, то начинал курить, то заявлял, что его девушка беременна, и они собираются пожениться. Поначалу Ксения еще пыталась принимать участие в решении его проблем, но со временем ей стало скучно. Она понимала, зачем он всё это делает, и не хотела мешать. Какой смысл? Каждый человек сам несет ответственность за собственные комплексы. Как бы жестоко это ни звучало.
-Оставь его в покое, - повторила Ксения, закрывая папку и залезая в холодильник в поисках апельсинов. - Чем больше ты будешь вокруг него бегать, тем чаще будут повторяться такие ситуации. И потом, он всё равно не расскажет, с кем дрался. Тебе не расскажет, а мне и подавно.
-Почему он так себя ведет, Ксень? Мне иногда очень хочется его просто отшлепать.
Это прозвучало очень грустно. Так грустно, что Ксения даже забыла об апельсинах, подошла к Асе и крепко обняла. Так хотелось ей помочь, так хотелось утешить! Ася прижалась головой к Ксюшиному плечу и тихонько вздохнула.
-Я боюсь, что он может окончательно от меня отдалиться.
-Всё будет хорошо.
Не то чтобы Ксения была в этом так уж уверена, но что еще скажешь в такой ситуации?
-Я бы съездила к нему в училище, но боюсь, что он и говорить со мной не захочет. Или захочет? Может быть, нам с ним нужно поговорить там, где ничего не будет напоминать о тебе?
Даже не успев закончить фразу, Ася уже поняла, что совершила ошибку. Ксения сразу замолчала. Она дежурным движением погладила Асину голову, отстранилась и вернулась за стол, к папке.
-Если кого-то что-то не устраивает, он смело может уезжать куда хочет.
И всё. Ася помедлила немного, но решила не продолжать разговор. Ксюша явно разозлилась, а раз так - зачем подбрасывать поленья в костер? Пусть лучше он сам собой погаснет.
Следующие два часа они молчали: Ксения читала документы, Ася жарила мясо, готовила овощной мусс и сглатывала непрошенные слезы. Кирилл так и не вышел из своей комнаты, более того, выходить, похоже, не собирался.