Заводилой была, конечно же, Вика – самая рослая из них, и самая авторитетная.
-Тебе сколько лет, убогая? – Спросила она, вызывая новые всплески смеха. – Попроси маму купить тебе взрослые трусы, а то несерьезно как-то.
Ксюха молча потянулась за спортивными штанами, но руки вдруг ощутили, что штаны почему-то мокрые.
-А это что у нас? – Вика отобрала штаны и посмотрела на свет. – Да она обоссалась!
Она швырнула штаны Ксюхе в лицо, и расхохоталась еще громче.
-Пошли, девочки, что тут делать с этой обоссанной?
Они шумной гурьбой выскочили из домика, оставив Ксюшу в одиночестве сидеть на кровати и глотать слезы.
За завтраком она сидела одна, словно прокаженная – все девочки сдвинулись на другой конец стола, а за стол мальчишек пересаживаться было нельзя.
-Был бы тут Женька – он бы вам показал, - думала Ксюха, глотая остывшую кашу и стараясь сдерживать слезы, - он бы вам устроил, сучки…
Но Женьки не было. После завтрака к ней подошел Мишка.
-Опять? – Спросил мрачно.
-А ты откуда знаешь? – Удивилась она.
-Как будто я не вижу. Ксю, давай их по одной переловим и ноги оторвем, а? Ну сколько можно?
-Можно еще петарду в кровать засунуть, - откуда-то появился Никола.
-Нет, пацаны. Это не ваша война. Вы помните правила.
После завтрака были занятия на свежем воздухе. Детей снова разделили по половому признаку – ребята отправились учиться разводить костры, а девочек увела библиотекарь учить плести венки из многочисленных цветов, растущих на склонах.
Плести что-то Ксюхе было неинтересно, но и ее вдруг очаровала красота и нежность полевых цветов. Она лазила одна, собирая исключительно голубые цветочки, и складывала их в букет. Сразу же возник план: пробраться после занятий к домику, где живет Сотникова с сыном, и положить цветы под дверь. И написать записку. «Самой красивой»? Да нет, ужас, ни в коем случае. «Для вас»? В стиле французских романов из ее любимого «Онегина», чтоб ему пусто было.
Конечно, если бы было можно, если бы это не было так рискованно, Ксюша написала бы строчку из своего любимого Куприна. Строчку, которая даже при мысли о ней бухала ударами сердца и была настолько точной, настолько правильной… Но было нельзя.
Она так увлеклась мыслями о записке, что не заметила, как рядом оказалась Вика и еще несколько девочек. Девочки хихикали, глядя на Ксюху, а Вика одним движением вдруг подобрала с земли почти готовый букет и принялась его рассматривать.
-Отдай, - сквозь зубы сказала Ксюха.
-О, так мы еще и жадные? – Засмеялась Вика, и принялась отделять из букета по цветку и бросать их на землю. – Весь класс, значит, плетет венки, а наша особенная опять по своей программе чешет? Кому цветочки, Ковальская? Мальчишкам их не дарят. Может, девочке? Ты у нас, возможно, не только ненормальная, но и извращенка?
Девочки смеялись, Вика продолжала бросать цветки, а Ксюха смотрела на нее с колен и кривила губы в попытке успокоиться.
-Отдай немедленно, - снова процедила она.
-А то что? – Ухмыльнулась Вика. – Побежишь жаловаться своей любимой Сотниковой? Видели мы, как ты с ней в обнимку в лагерь явилась – в любимчиках у нее ходишь?
Упереться правой подошвой в землю, оттолкнуться носком, коленом по инерции ударить в живот, а локтем – в челюсть.
Ксюха бросилась вперед, словно дикий зверь. От ее ударов Вика опрокинулась на землю, закричала – жутко, яростно, и на ее крик воплем отозвались остальные девочки.
Ксюха лежала на ней, распластавшись, ладонью прижимала лицо к земле, а пальцами приближалась к глазам.
-Еще раз, - прошипела она в Викины испуганные глаза, - еще один раз ты, мразь, откроешь свой рот в мой адрес – и я тебя убью. Выколю к чертям твои мерзкие глаза, поняла меня? Еще только один раз ты позволишь себе что-то сказать или сделать – и тебе конец.
-Тебя посадят, - прошептала Вика разбитыми губами.
Ксюха захохотала, и от этого хохота стало страшно даже ей самой. Она приблизила лицо к Викиному, нависая над ней.
-Да, сука, меня посадят. Два года в детской колонии – хорошая цена за то, чтобы такая мразь как ты, исчезла навсегда? Как считаешь?
Слюна из ее искаженных яростью губ падала на Викино лицо, пальцы впивались все сильнее и сильнее.
-Поняла меня, гадина? Еще только раз – и тебе конец.
Она перекатилась на спину и поднялась на ноги, посмотрела на стайку напуганных одноклассниц и сплюнула на землю.
-Все поняли? Еще только раз, мрази.
Подобрала букет, и ушла.
Расплата настигла ее через час – когда Сотникова во главе группы учителей обнаружила ее сидящей у речки, и по кусочкам бросающей лепестки в воду. Ксюха спиной почувствовала их появление, и удивилась, когда рядом села только Анастасия Павловна.
-Воспитывать будете? – Мрачно спросила она, потирая разбитые костяшки на правой руке.
-Для начала хотела бы разобраться, что произошло, - мягко ответила Сотникова.
-Ничего не произошло. Она нарывалась – она получила. Конец истории.
Помолчали. Анастасия Павловна смотрела, как Ксюша продолжает обдирать цветок за цветком, и думала о чем-то своем.
-Нет смысла говорить о том, чем тебе это грозит, правда? – Спросила она наконец.
-Никакого, - Ксюха пожала плечами и посмотрела на учительницу, - отправляйте домой, объявляйте выговор, делайте что хотите. Мне все равно.
-А мне нет.
Она вздрогнула. Послышалось? Показалось?
-В смысле?
-Ксюш, посмотри на меня пожалуйста, - голос был по-прежнему мягким, но теперь в нем зазвучали металлические нотки. Она дождалась, когда Ксюха послушается, и продолжила, - посуди сама: избиение одной девочки другой – это ЧП. По-хорошему, тут уже должна быть милиция, ваши с Викой родители, и прочие официальные лица.
-Ну так вызывайте их, - Ксюха смотрела Анастасии Павловне в глаза и силилась понять, - в чем проблема-то?
-Я бы не хотела, чтобы тебя отправили домой.
Это было как удар по дых. Значит, не показалось, не привиделось. Значит… Она и правда что-то значит?
-Почему? От меня же как всегда одни неприятности.
Сотникова вздохнула.
-Ксюшка… Я говорила тебе уже, что в тебе словно живут два разных человека. Один из них мне бесконечно нравится и дорог, а второй… Второй, по-моему, сам еще не понимает, зачем все это творит. Но мне кажется, ни один, ни второй, не ударил бы просто так девочку, которая явно слабее.
-Слабее? – Возмутилась Ксюша. – Она выше меня на голову!
-А ты считаешь, что сила – это только мускулы и рост? – Удивилась Анастасия Павловна. – Послушай меня, Ксюшка. Вика сложный человек, она выросла в семье, где она старшая, и все подчиняются ее указаниям. Она привыкла быть первой и главной. И тут появляешься ты – яркая, сильная, на тебя обращают внимание и готовы за тобой идти.
-Но мне это не нужно!
-Я знаю. Она – не знает. В классе вас больше, и это не так заметно, а здесь любая девочка из твоего отряда была бы рада с тобой дружить – поверь, это так. И что остается Вике? Каким-то образом утверждать свой авторитет.
-В ваших рассуждениях есть пробел, Анастасия Павловна, - мрачно сказала Ксюша, - если Вика видит, что власть мне не нужна, зачем со мной за нее бороться?
Сотникова улыбнулась.
-Потому что для нее это еще хуже. Посуди сама: есть нечто, чем она привыкла обладать, чем гордится. Ей кажется, что власть делает ее лучше. А тут ты – которая могла бы забрать эту власть одной левой, но она тебе даже не нужна! Как ты думаешь, что она будет чувствовать при этом?
Ксюха задумалась. В словах учительницы определенно был смысл.
-Я бы злилась, - сказала она.
-Верно, - Анастасия Павловна снова улыбнулась, - вот и она злится. Как умеет.