Ксюша с удовольствием наблюдала, как самодовольная улыбка сползает с Ириного лица. Кто бы мог подумать, что какая-то дурацкая реплика в стиле игры сможет так ее разозлить.
-Ну ничего, - продолжила она, - если кольцо достанется Саурону, вы, эльфы, будете побеждены и сдохнете. А если хоббит его уничтожит – вы потеряете свои силы и снова сдохнете. Как ни крути, расклад удачный, правда?
-Думаю, ты сдохнешь раньше, - рявкнула Ира и с силой толкнула Ксюшу в грудь. Она потеряла равновесие и приземлилась прямо на спальник, но тут же поднялась на колени и осталась стоять так, глядя на Иру снизу вверх.
-Выбрала себе мужскую роль, да? – Скривила губы Ксюша. – Кто бы сомневался…
-Ну ты вроде тоже не Арвен, так? – Парировала Ира. – Мало того, еще и сражаешься за зло.
Ксюша расхохоталась.
-За зло? Ну да. Смотря с какой колокольни посмотреть.
-А с какой ни смотри. Саурон – средоточение зла, а ты – его пес, а значит, еще хуже, чем зло.
Веревки жутко натирали руки, а плечи затекли, но Ксюша терпела. Ей вдруг почудилось, что она и вправду в стане врага, и разговаривает с настоящим эльфом. Так долго сдерживаемая ярость поднялась к горлу и она с удовольствием дала ей выход.
-А по мне, так зло, добро и прочая чушь – это всего лишь слова. У меня есть цель, у тебя есть цель, и каждый из нас считает ее правильной. И только цель имеет значения.
-Правда? – Ира подняла брови, продолжая возвышаться над Ксюшей. – И сколько живых существ ты готова убить ради достижения своей цели?
-Столько, сколько понадобится. А ты?
-Я буду спасать столько, сколько смогу спасти!
-Чушь!
Ксюша изловчилась и поднялась с колен на ноги. Теперь она могла кричать не снизу, а прямо в лицо – а это было гораздо приятнее.
-Сколько погибло в Войне Гнева? Сколько погибло раньше, и сколько погибнет еще?
-Мы убивали орков! А ты убиваешь эльфов!
-А чем орки хуже? Тем, что они отличаются от вас образом жизни, или манерой поведения, или чем-то еще? Они дышат, они ходят, они говорят. Они не заслуживают того, чтобы жить?
-Вопрос не в этом! – Заорала Ира. – В битве всегда есть жертвы! Вопрос в том – во имя чего сражаться!
-Правильно! Конечно! Во имя чего сражаться. Это возвращает нас к тому, что я говорила раньше: только цель имеет значение, и больше ничего. Ты хочешь уничтожить кольцо, я хочу вернуть его владельцу. И в чем разница между нами?
Ира тяжело дышала, уставившись на Ксюшу.
-Разница в том, что я не вру себе, - сказала она, - а ты врешь.
-Черта с два! Ты провела со мной несколько недель, и решила, что что-то обо мне знаешь?
-Конечно, знаю, - расхохоталась Ира издевательски, - ты – как открытая книга. И знаешь, что?
Она подошла ближе и схватила Ксюшу за подбородок.
-Ты лесбиянка, милая. И можешь не пытаться это отрицать.
Ксюша мотнула головой, а когда это не помогло, дернулась и ударила Иру лбом.
-Не смей меня трогать, - велела она яростно, - и не смей ставить мне диагнозов. Ты выдаешь желаемое за действительное, и я не буду участвовать в твоей игре.
-Да перестань! – Ира потерла щеку пальцами и вдруг схватила Ксюшу, прижимая ее к себе. – Что теперь ты скажешь? Не лесбиянка, да? Не хочешь меня?
Она открыто насмехалась, одной рукой обнимая Ксюшу за спину, а другой стискивая ее грудь через доспехи.
-Нацепила на себя все это – думаешь, это тебя защитит от самой себя? Не надейся! Я знаю, о чем говорю. Я вижу, как ты на меня смотришь.
Смех воплем вырвался из Ксюшиного горла. Она изогнулась и ногой подсекла Ирины ноги, заставив ее упасть на пол. Теперь возвышалась она.
-Девочка, - сказала она насмешливо, и не узнала собственный голос, - ты однажды сказала, что у меня мания величия. Так вот – мания величия у тебя. Если по-твоему секс по пьянке – повод раздавать диагнозы, то тебе просто надо лечиться. А смотрю я на тебя так, потому что этот секс был первым в моей жизни, а это что-то да значит. Для меня. А знаешь, почему?
Ира обалдело смотрела на нее снизу, даже не пытаясь подняться.
-Потому что для меня секс – это продолжение отношений, а если отношений нет – то это всего лишь ошибка. А для тебя, похоже, именно из секса отношения и складываются. Так вот – хочу тебя разочаровать: я уже давно ни верю ни в добро, ни в зло, ни в черта, ни в бога. Я верю только в себя, и больше ни в кого. И я точно знаю, чего я хочу. Не тебя, детка. Поверь мне – отнюдь не тебя.
С этими словами она презрительно усмехнулась, и вышла из палатки. Навстречу кинулся кто-то из эльфов – высокий, на голову выше Ксюши, парень.
-Развяжи меня, - велела она, глядя в его глаза, - и проводи до палатки.
Парень моргнул, но не посмел ослушаться. Он кинжалом разрезал веревку, и вдвоем – эльф и назгул – они углубились в лес.
-Меня зовут Виталик, - сказал парень, когда среди деревьев показался палаточный лагерь назгулов, - и дальше мне нельзя.
-Ксюша, - кивнула она в ответ, и ушла, не прощаясь.
FORVARD. PLAY.
-Слушай, а о чем вы с Иркой так поругались? – Спросила Женька. – Так орали, что на весь лагерь было слышно.
Они медленно шли по лесу в сторону станции, таща на себе огромные рюкзаки с реквизитом. Игра осталась позади, а вместе с ней остались и ночные костры, и песни под гитару, и гречневая каша в походных котелках. Ксюше было грустно – она уже начала скучать по тому, что пережила, и поэтому не сразу поняла Женькин вопрос. А, поняв, вспыхнула.
-Что конкретно было слышно?
-Да конкретно ничего, вы так орали, что не разобрать было, - Женя, не заметив, продолжила шагать рядом, - так по поводу чего поругались-то?
-Она пыталась объяснить мне преимущества добра над злом, - честно ответила Ксюша, - а я пыталась объяснить, что между ними нет никакой разницы.
Вот здесь Женька удивилась и остановилась на месте.
-Как это – нет никакой разницы?
Ксюша засмеялась.
-Жень, ты хочешь второй акт спора назгула с эльфом? Может быть, ну его нафиг?
-Нет, расскажи. Мне интересно.
Они снова двинулись по тропинке.
-Я когда-то тоже верила в то, что разница есть, - сказала Ксюша, - верила, что добро надо защищать, а со злом бороться. А потом поняла, что с тем же успехом можно защищать зло и бороться с добром. Никакой разницы. Так даже веселее.
-Почему?
-Ну представь: ты идешь по улице, и видишь, как мужик бьет ребенка. Зло?
-Зло! – Быстро ответила Женька.
-Ну правильно. Ты достаешь эльфийский лук, или чего там у вас еще есть, и идешь мочить мужика. Замочила – получила удовольствие, почувствовала себя борцом со злом. Проходит двадцать лет, и этот ребенок, который недополучил свою долю воспитания, идет и убивает пятнадцать человек. Зло?
-Ну… да…
-Правильно. Берешь эльфийский лук, и идешь мочить ребенка. Замочила, получила удовольствие, ушла. Проходит еще двадцать лет – и тот, кого этот ребенок не убил, убивает еще двадцать человек. Продолжать?
-Не надо, - засмеялась Женька, - твоя логика понятна. Но ведь могло быть и иначе. Например, ребенок вырос в хорошего человека и спас двадцать жизней. Так же тоже могло быть?
-Могло, - согласилась Ксюша, перевешивая рюкзак на другое плечо, - но правда в том, что ты этого не знаешь. В тот момент, когда ты лезешь защищать ребенка, ты не знаешь, чем это обернется, и чего в итоге ты больше принесешь в мир – добра или зла.
-Так что же теперь, ничего не делать?
Ксюша хмыкнула и посмотрела на подругу. Идет – возмущенная, кудряшками потряхивает. Смешная.