-Почему не делать? Делать. Но не оправдывать свои поступки мифическими определениями. Сказать себе честно: я замочу этого мужика, потому что я так хочу, а не потому что я борюсь со злом.
-А какая разница?
-Огромная. Вешая на себя личину борца со злом, ты как будто снимаешь с себя ответственность: есть правило борца со злом, что детей бить нельзя. Ну вот ты и не даешь их бить, защищаешь. И вроде как за последствия ответственность несет тот, кто это правило придумал. А я предлагаю честный вариант: я САМА решаю, мочить мужика или нет. И ответственность – на мне.
Помолчали. Ксюша прищуривалась на солнце, проникающее через кроны деревьев, а Женька смотрела себе под ноги.
-А зачем она тебе, эта ответственность? – Спросила она, наконец.
Ксюшу как по голове ударили. Дернулся какой-то нерв на щеке. Стукнулось сердце.
-Потому что рано или поздно каждому из нас приходится взрослеть, - сказала она, и до самого Таганрога больше не вступала ни в какие разговоры.
FORVARD
Женька и Аллочка все-таки осуществили свою давешнюю мечту и уехали в Питер. Ксюша проводила их на вокзал, вернулась в опустевшую комнату, и с удовольствием разлеглась на Аллочкиной кровати.
Ей предстояло долгих три дня одиночества.
Первым делом она провела ревизию холодильника и обнаружив, что ревизионировать там особо нечего, собралась и отправилась в магазин. Она планировала провести эти три дня лежа на кровати с новой книжкой и вкусной едой. Но жизнь распорядилась иначе.
На выходе из общаги она столкнулась с Ирой.
Та – вопреки обыкновению – выглядела смущенной и какой-то жалкой. Кивнула, и попыталась пройти мимо.
-Привет, - остановила ее Ксюша, - куда торопишься?
-Бороться со злом, очевидно, - сквозь зубы ответила Ира, - тебе чего надо-то?
Ксюша вздохнула.
-Видимо, хочу помириться, - честно сказала она.
Ира долго смотрела на нее и не двигалась, а потом пожала плечами.
-И как мириться будем?
-Ну… - Ксюша замялась. – Пива попьем?
Это прозвучало так застенчиво и с таким намеком, что обе вдруг рассмеялись.
-Ладно, - кивнула Ира, - зайду к тебе через час.
От радости Ксюша даже не стала спрашивать, почему именно к ней, и почему именно через час. Она понеслась в магазин, улыбаясь весеннему солнцу и синему таганрогскому небу.
FORVARD. FORVARD. PLAY.
На третий день Ася все-таки решилась спросить. Они с Ксюшей сидели на открытой палубе прогулочного катера и любовались строгими линиями Фонтанки. Голос экскурсовода что-то вещал через громкую связь, но, похоже, никто его не слушал.
-Ксюш, а мы тут надолго? – Спросила, как в воду бросилась. – Разве тебе не нужно на работу?
Ксюша повернула голову, опустила на нос солнцезащитные очки, и подмигнула.
-Похоже, что нет, не нужно.
Ася помолчала еще, прежде чем спросить:
-Ты уволилась?
-Скажем так… Я в процессе увольнения. Думаю, это займет какое-то количество… времени.
Ася пожала плечами, но дальше расспрашивать не стала. Ей было так хорошо в этом городе, что хотелось продлить этот неожиданный отпуск как можно дольше. А Ксюшка… Она всегда лучше знала, что делать. Раз считает, что про работу можно не беспокоиться – значит, можно не беспокоиться.
Ей хотелось поговорить об идее, которая посетила ее после последнего разговора с Леной, но на это требовалось гораздо больше решимости, чем на все, о чем она говорила с Ксюшей до этого. И, честно говоря, идея шла в некоторый разрез с Асиными жизненными принципами и установками. Но, похоже, другого выхода все равно не было.
-Когда отношения складываются годами, они становятся железобетонными, - говорила ей Лена в ответ на вопрос «как тебе это удалось». – Кроме того, не забывай, что я для Ксюши была в первую очередь другом, а ты для нее – это все на свете. Целый мир. Поэтому едва ли тебе подойдет мой способ.
-Но все-таки, - настаивала Ася, - Лен, мне жутко неловко об этом говорить, но… Скажу честно: я не хочу провести оставшиеся полгода в перманентном кошмаре нечеловеческого напряжения. Я знаю, что она относится ко мне определенным образом, и это не изменишь, но, в конце концов, я женщина, и не самая непривлекательная в этом мире, правда? Разве она не может меня… Ну…
-Насть, ты знаешь, что я думаю по этому поводу, - к счастью, договаривать не пришлось, Лена поняла сама. – Может она. Еще как может. Но в жизни принцев и прекрасных дам нет места физиологии. Помнишь, чем всегда заканчиваются такие сказки? Поцелуем. И это максимум.
Ася покраснела, вспомнив вдруг Ксюшины губы. Вчера было много поцелуев. Очень много. Но они случались и раньше. И заканчивались, едва успев начаться.
-Мне кажется, дело не в принцах и принцессах, - сказала она вслух, - думаю, мы попали в ловушку, и не знаем, как из нее выбраться. Когда один всю жизнь только отдает, а второй только и делает, что берет – это неизбежно.
-Что именно?
Ответить было очень сложно. Но пришлось.
-Она любит меня, - горько сказала Ася, - но любит как произведение искусства, как недостижимую мечту. И последнее, чего она хочет в этой жизни – это чтобы мечта сбылась.
Вот так. Она сказала. И мир не рухнул, но, кажется, покачнулся немного из стороны в сторону.
-Самое большое мое желание, - продолжать говорить было уже легче, - это отдать ей самое главное, что я могу отдать ей на прощание. Я хочу сделать так, чтобы она снова научилась хотеть чего-то для себя, жить для себя, понимаешь? Чтобы скинула с себя эти чертовы доспехи и хотя бы ненадолго научилась расслабляться. Потому что именно я однажды отняла у нее это. Я и хочу вернуть.
-Так вот с чем связан твой вопрос…
-Да. Я видела вас тогда вместе. И тебе как-то удалось быть с ней. Я не только о… Ты понимаешь. Я о том, как тебе удалось помочь ей расслабиться?
Лена долго молчала в трубку.
-Насть. А ты уверена, что остаться с ней – это без вариантов?
-Да, - горько ответила Ася, - уверена.
-Почему?
Ну как тут объяснишь… Она могла бы остаться, конечно. Могла бы плюнуть на честность, достоинство, на совесть в конце концов, остаться и жить счастливо до конца жизни. Но какой ценой? Ценой разрушеной Ксюшиной жизни? Ценой ее новой жертвы? Да сколько же можно уже этих жертв?
-Ей понадобилось невероятное усилие, чтобы попросить меня остаться на год. Она никогда не попросит остаться навсегда. А я не стану в этом идти за своими желаниями. Я пойду за желаниями ее.
Лена вздохнула.
-Тогда о чем мы вообще рассуждаем? Если через полгода так или иначе все закончится, а, зная Ксюшку, и зная ее одержимость, это правда закончится – тогда у меня только один совет. Развлекайся.
-Что? – Удивилась Ася.
-Развлекайся, Насть, - повторила Лена. – Тебе терять уже нечего по большому счету. Хоть так, хоть сяк – вы через полгода расстаетесь. Ты хочешь, чтобы она расслабилась? Расслабься сама. Ты же боишься ее временами как черт ладана – вот и перестань бояться. Делай что хочешь – и кто знает, может и она сумеет так же?
Ася молчала, и Лена добавила через паузу:
-В конце концов, ты правда ничего не теряешь. В крайнем случае она замкнется окончательно, но ты это переживешь. А если все сработает – может, хоть раз в жизни переспишь с любимой женщиной.
Услышав это, Ася тогда покраснела от макушки до шеи, и, пробормотав «Пока», выключила телефон. Да, теперь она многое понимала о своих желаниях, но говорить об этом так открыто… Теперь, когда прошло немного времени, она вспоминала этот разговор, и это слово, и от него бросало в жар. «Переспишь». Пусть так.