-А как? – Ксюха вдруг остановилась, глядя на туфли Анастасии Павловны. – Что я должна сделать для того, чтобы это случилось?
-Не знаю, - Сотникова засмеялась чуть слышно, - наверное, научиться брать на себя ответственность за собственные поступки. Для меня взрослость заключается именно в этом.
-Что значит «брать ответственность»?
-Это значит, что когда ты защищаешь кого-то, кто об этом тебя не просил, ты должна понимать, что человеку это может совсем не понравиться. И нести ответственность за свой поступок. Это значит, что, играя в юношеский протест, ты должна помнить, что эта игра задевает не только тебя, но и других людей тоже. В мире есть не только ты и твои желания, Ксюшка. Есть еще другие люди, и им тоже бывает… больно.
Ксюху будто по голове шарахнули. Она молчала и продолжала смотреть в пол. Эти туфли, к которым прилип ее взгляд… Ей казалось, что если она перестанет на них смотреть – мир развалится окончательно.
-Это произойдет само собой, поверь мне. Ты просто взрослеешь, и это естественный процесс. Я говорила тебе уже: иногда, глядя на тебя, я вижу прекрасную молодую женщину, которой ты однажды станешь. И от тебя зависит, какой будет эта женщина.
-Какой она должна быть? – Ксюха сделала невообразимый рывок внутри себя, и подняла глаза. Теперь она смотрела прямо в зрачки Анастасии Павловны. – Какой, по-вашему, она должна быть?
Она не спрашивала, не просила, она требовала, и Сотникова подчинилась этому требованию.
-Уверенной. Сильной. Образованной. Знающей, что за любым поступком следует ответственность. Собранной. Умеющей отделять важное от неважного. Имеющей цель.
-Разве цель – это так важно?
-Цель – это единственное, что важно, Ксюшка. Все остальное – это уже обертка. Только цель и имеет значение.
Все эти слова, много, слишком много слов – все они растекались по Ксюхиному телу изнутри, заполняя собой каждый кусочек свободного пространства.
-И ты станешь такой, - добавила вдруг Анастасия Павловна, не сводя с Ксюхи глаз. – Я верю в это. Верю в то, что однажды смогу тобой гордиться.
Она улыбнулась одним уголком накрашенных губ, сделала шаг, и вдруг обожгла Ксюхину щеку поцелуем. Кончиком пальца стерла помаду, и пошла в школу. Ксюха осталась стоять.
Прав был Джон. Сто тысяч раз прав. Любовь не вернулась, нет. Она никуда и не уходила.
FORVARD
Ксюша шла в школу. Вопреки указаниям директора, она не стала надевать костюм, и ограничилась старыми, но зато классическими, джинсами. В конце концов, за те деньги, что она подарила школе, внешний вид одного из сотрудников можно и перетерпеть.
Интересно, знает ли Анастасия Павловна о том, кто теперь станет её коллегой? Наверняка знает – слухи по школе всегда распространялись очень быстро. Забавно будет посмотреть на её реакцию.
Около крыльца Ксения остановилась, закуривая. И тут же, спохватившись, выбросила сигарету. Ай-ай-ай, Ксения Михайловна! Какой пример вы подаете ученикам? Помните, как в детстве мечтали о возможности курить открыто – где хочется, и когда хочется? Так вот, спешу вас обрадовать, время завершило очередной круг и теперь вам снова придется прятаться с сигаретой по темным углам.
-Ксюха, привет! – Елена Васильевна, улыбаясь, поднялась по ступенькам и остановилась рядом с Ксюшей. – Первый рабочий день, да? А почему так рано?
-Здравствуйте. Бессонница у меня, Елена Васильевна. Вот и решила – чем мучиться, ворочаясь в кровати, лучше пораньше на работу явиться. А вы чего рано?
-Пойдем, покурим, - решительно ухватив Ксюшу за рукав свитера, Елена Васильевна потащила её за собой. - И давай на «ты», а то мне тебя тоже придется по имени-отчеству называть.
Ксения даже опомниться не успела, как оказалась в небольшом закутке между школой и гаражами. Лена деловито достала из сумочки пачку «Вога», вытряхнула сигарету и с видимым наслаждением закурила. Ксюша последовала её примеру.
-Значит, ты теперь будешь организатором внеклассных мероприятий, - через две затяжки задумчиво произнесла Лена. - Это здорово! Директор сказал, что для тебя стол в нашей пионерской поставят.
-Всю жизнь мечтала, - хмыкнула Ксюша и почесала кончик носа. - Кроме вас… то есть, тебя там кто еще обитает?
-Половина школьников. Каждую перемену. А в остальное время – никто. Ксюш, а можно личный вопрос?
-Можно.
-Зачем тебе эта работа? Я, откровенно говоря, была в шоке, когда узнала. У тебя же бизнес, и жила ты в Москве. Зачем?
-А почему бы и нет? – Ксюша улыбнулась и, глубоко затянувшись, выбросила окурок. – Это приключение. Опыт. Новые знания. Это интересно, в конце концов.
Лена промолчала. Она прекрасно понимала, что в том, что она услышала, не было ни грамма правды, но продолжать расспросы не стала.
Возвращаясь в школу, они завели разговор об учебном процессе и грядущем педсовете. Ксения была в шоке, узнав, что ей тоже придется присутствовать на этих учительских мероприятиях. Конечно, она не сказала об этом вслух, но в глубине души почти хохотала, представляя себе реакцию своих старых педагогов.
О да, главное несчастье и трагедия педагогического коллектива школы №12, вернулось, чтобы учить детей прекрасному. Смех, да и только.
Первая неделя в школе пролетела для Ксении как один день: она вникала в свои новые обязанности, училась составлять отчеты, знакомилась со школьниками-активистами. И не переставала удивляться тому, как сильно новое поколение детей отличается от её собственного. Они носили одежду, за которую в девяностые тут же были бы исключены из пионеров. Они прокалывали все мыслимые и немыслимые поверхности своих тел. Они, не стесняясь, отстаивали свои права и не боялись высказывать собственную точку зрения.
Почти все девочки приходили в школу ярко накрашенными. А мальчики беззастенчиво демонстрировали друг другу компактные черные пейджеры.
И всё это было так ново, так интересно и необычно, что Ксюша с головой ушла в познание этого нового для неё мира. С бытовыми делами у неё тоже всё ладилось: уже во вторник она сняла симпатичную двухкомнатную квартиру, из окон которой было видно школу. В квартире было далеко не всё, что нужно для комфортной жизни, но Ксения собиралась в выходные отправиться по магазинам и решить этот вопрос покупкой всяких нужных мелочей и некоторых элементов мебели.
Ира звонила ей каждый день – вначале в отель, потом – на новый домашний номер. Она смеялась, рассказывая, как удивились все московские друзья, когда она вернулась одна, но в голосе совершенно ясно фоном прослеживалась грусть. Про Анастасию Павловну не было задано за все дни ни одного вопроса. Да если бы Ира и спросила, ответить всё равно было бы нечего – после встречи на перекрестке, Ксения больше ни разу её не увидела.
Зато она многое узнала. Оказалось, что педагогический коллектив – это рай для всевозможных сплетен, из которых можно было вычленить всю нужную информацию.
Как выяснилось, Анастасия Павловна вот уже два года живет она. Последний её ухажер – Костя (при упоминании этого имени Ксюша громко и несколько неприлично расхохоталась) был изгнан из жизни Сотниковой с позором. То ли он ей изменил, то ли она ему – но, в общем, была там какая-то неприятная история. После этого личная жизнь ее застопорилась. Сын её приезжает два раза в год – поступил в военное училище Санкт-Петербурга, собирается стать офицером. Пару раз Анастасию Павловну видели в компании мужа учительницы математики, но (по самым достоверным сведениям!) они просто общаются, и ничего больше.