А Тейт все продолжал идти. Мимо лифта и стандартного комода с вазой и зеркалом на стене - в соседний коридор. Казалось, он просто водит ее кругами.
- Куда мы? – не сдержав смешка, спросила девушка. Но, быстро обернувшись, юноша лишь улыбнулся. Он был красивым, Вайолет вновь польстил этот факт.
Внезапно он затормозил и, присев на пол у стены, стал отворачивать разболтанные шурупы вентиляционной решетки. Вайолет покорно ждала рядом, не зная, как реагировать на происходящее. Гудело напряжение в тонких трубах под потолком. Наконец, отставив решетку в сторону, блондин мило улыбнулся.
- Лиз знает, где я, - вдруг выпалила Вайолет на случай, если он решил придушить ее в тоннелях. Но в ту же секунду сказанное показалось такой неуместной глупостью, что они оба рассмеялись. Тейт полез первым.
- Ставлю двадцать баксов, что тебе понравится, - и замер, обернувшись с лукавой улыбочкой. – У тебя ведь нет клаустрофобии?
Залезая следом в узкий вентиляционный лаз, Вайолет ухмыльнулась, закатив глаза. Немыслимо! И как кто-то может быть так уверен в себе?
Недра вентиляции – удушающе узкое пространство с бетонными стенами, перемежающимися с кирпичными вставками. Камень крошился, и на стыках песок засыпал полувековые паутины. Неуклюжими были движения: приходилось ползти на согнутых локтях. К голым коленкам липли песчинки. Тейт - впереди, и в полутьме мелькали, шаркая по бетону, подошвы его черных конверсов. И закрадывалось сомнение: а вентиляция ли это вообще? Вайолет понятия не имела, безопасна ли эта вылазка, но и, что самое главное, в душе ей было абсолютно плевать.
- Почти на месте, - раздался голос юноши. Вайолет лишь сдула падающие на лицо пряди волос. Через несколько метров Тейт дал указание остановиться.
Вайолет замерла. Давили не стены, но жуткий запах старости. Она слышала, как юноша возился с чем-то в полу, и глухо доносилась откуда-то знакомая мелодия… Заскрежетало, и ударил луч света, после темноты показавшийся Вайолет прожектором. И громче стал голос Курта Кобейна. Девушка коротко и до жути сентиментально улыбнулась: она любила эту песню.
Юноша присел, свесил ноги и, уперевшись во что-то, исчез из поля зрения. Вайолет подползла ближе; Тейт стоял в самом низу импровизированной «лестницы», состоящей из шкафа, низкого комода и стула. Юноша по-доброму улыбался, протягивая руки.
- Спускайся на шкаф.
Уперевшись руками, Вайолет свесила ноги, опускаясь на поверхность. Тейт помог слезть по комоду вниз на пол. Теперь-то ей предоставилась полная возможностью осмотреться. Это была небольшая комната, по размеру схожая с номерами «Кортеза», но, казалось, что без окон вовсе, хотя с карниза свисали плотные портьеры винного цвета.
«Я думал, что ты давно уже умер в одиночестве…» - кружил в вихре аккордов трудяга Кобейн.
Старый шкаф, по форме напоминавший платяной, но почему-то имевший плоский верх, затем комод, из расположения которого Вайолет сделала вывод, что шкафом пользовались нечасто – ребро вплотную задвинутого комода касалось одной из дверей, - на комоде простая металлическая регулирующаяся лампа, сваленные с одного края большие тетради с помятыми краями, старые музыкальные журналы, карандаши, криво заточенные лезвием ножа, и чистая меловая доска на стене с зафиксированным под рамой концертным билетом «Нирваны» за тридцатое марта девяносто четвертого года, имевший неровную полоску сгиба посередине.
Практически по центру комнаты – старое кожаное кресло с протертой обивкой на подлокотниках. Напротив – допотопный квадратный телевизор на подставке, рядом не менее старый музыкальный центр “Sony” с обилием кнопок, которому позавидовал бы пилот любого самолета. Полка с кассетами. И море, просто море CD-дисков в треснутых коробочках – большинство жанров которых были дэт, блэк и трэш-метал, хард рок и классический. Среди названий было много знакомых Вайолет.
«…лицом к лицу ты с тем, кто продал мир …»
Ковры, постеры, разбросанная одежда, измятые страницы газет, клочки бумаги, и блестящая электрогитара, валяющаяся на выцветшем пледе. В целом, комната выглядела так, словно владелец хотел навести уют, но не знал, как это сделать, и не имел подходящих материалов. Тинейджер из девяностых. Глядя на Тейта и его окружающий замкнутый мирок, Вайолет казалось, что она попала в старый подростковый фильм, вроде тех с Кристианом Слейтером или Мэттью Бродериком, где главные герои – обаятельные шалопаи-раздолбаи в потертых кедах.
Тейт ждал, тихо простаивая у комода, не без любопытства наблюдая за девушкой. Вайолет осматривалась неспешно, будто котенок, которого первым запустили в новый дом. Она обошла кресло, дотрагиваясь до обивки. Ее пальцы непризвольно отбивали ритм Дэйва Грола, Тейт не без радости это подметил:
- Один из лучших каверов.
Вайолет улыбнулась, оборачиваясь.
- Согласна, версия Боуи как-то не запала мне в душу.
Тейт оживился, поняв, что Вайолет оправдывает его ожидания, разбирается в тех же вещах, что и он сам.
- А что думаешь, насчет всего этого мистического подтекста?
Вайолет фыркнула.
- Коммерческий ход. Ажиотаж, как с историей Уорхола.
Тейт покачал головой, будто взвешивая ответ – соглашаться или нет. Эта девочка была не промах.
***
Как бы Вайолет ни старалась светить перед юношей своим напускным безразличием, в душе он ей был любопытен. Хотя и не без опаски, но все же ей хотелось узнать молодого человека, столь упорно добивающегося ее столько дней. Он даже разрешил ей самой выбрать музыку – один из альбомов «Scratch Acid».
Вайолет качала ногой, навалившись на кресло, с интересом рассматривая пристроившегося напротив юношу. Она странно улыбалась, не отводя взгляда, а Тейт все продолжал перебирать газетные статьи, будто бы это было единственное интересующее его дело на всем свете. Они молчали, и тишину прерывала лишь музыка из динамиков. Но его же собственное молчание было оправдано: он как малыш, которому подарили хомячка, но он не уверен, что с ним делать и как обращаться.
Вайолет усмехнулась от собственных мыслей. Ее взгляд упал на промелькнувший газетный заголовок.
- Мне часто снится, что я засеиваю поле клевером, - медленно, будто лениво, оторвался от страниц юноша. – Представляешь, чертовым клевером? – в его взгляде отплясывали дьявольский танец смешинки.
Вайолет в удивлении подняла брови. Да, даже открытие, сделанное Анной о природе Джеймса, так не поражало! Девушка облизнулась, решив подыгрывать.
- И часто ли тебе снится подобное?
Тейт равнодушно пожал плечами, заботливо подсовывая газеты обратно под гору одежды.
- Неа. Я не помню других снов. Думаю, их и не бывает.
Вайолет поменяла положение затекших ног. Ее искренне рассмешил ответ юноши. Тейт заметил это и, расправив плечи, откинулся к телевизору, улыбаясь, любуясь потешающейся над ним девушкой. Будто они оба всего лишь смеялись над общей шуткой. Внезапно он показался как-то старше, взрослее. И такой простодушной и безобидной показалась ей фраза про сон с клевером, что стало горько, досадно, что она не встретила такого, как Тейт в свои школьные годы. Ведь тогда бы ее казавшиеся бесцельно прожитыми дни не были бы такими чрезвычайно одинокими.
Тейт не походил на остальных, и дело было даже не в столь потрясающем музыкальном вкусе. Он просто был другим. Теперь же, встав на место юноши, Вайолет уже не ужасалась таким его выходкам, как неудавшееся покушение или все эти игры в кошки-мышки по темным уголкам «Кортеза». Они были похожи, просто у Вайолет еще пока не было времени это осознать: гонимая из подвала внезапно нагрянувшим членом семьи вся эта канитель продолжалась и на этаже возле собственного номера, и вот теперь в компании Тейта. Когда ей было все обдумать?