Это было так просто — быть вместе, забив на личные границы. Хёнджин больше не испытывал неловкости (не после того, как они принимали душ, когда Чимин остался в квартире Намджуна с ночёвкой). Для экономии места он закинул колено на бедро Намджуна и ткнулся в губы.
— А как же здоровый крепкий сон? — прошептал Намджун.
— Какой сон, — так же шепотом ответил Хёнджин, привстав на локте.
Он завозился, сменяя позу. Забрался на Намджуна, когда тот лёг на спину, и наклонился за настоящим поцелуем.
В темное время суток целоваться и тереться друг о друга было совсем не стыдно.
— Мони, — напомнил Намджун.
— Мони спит, — приподнявшись, Хёнджин оглядел комнату и понадеялся, что своей вознёй они не разбудят собаку.
Было бы забавно, если бы Мони прибежал, гавкая, и запрыгнул на диван, решив, что хозяин с гостем дерутся, а не…
Намджун сжал ладонями задницу Хёнджина, жарко поцеловав, и все же принял решение:
— Пошли наверх. Там хотя бы можно закрыть дверь.
Они быстро поднялись по лестнице, стараясь не шуметь. Свет был выключен. Намджун шагал первым и держал Хёнджина за руку в кромешной темноте. При всей его неуклюжести он не наткнулся ни на один предмет интерьера, безошибочно угадывая, куда наступать. Однако в спальне они все же включили один тусклый ночник у кровати, пока в спешке раздевались.
Этой ночью вёл Намджун, и Хёнджина полностью размазывало от откровенных ласк, на которые он поддавался и пылко отвечал. Намджун вздернул его на колени прямо в кровати и накрыл собою. Он терся между бёдер, не проникая, а пальцы проезжались по члену Хёнджина, втирая вязкую и липкую смазку. Хёнджин то толкался в кулак, то прижимался лопатками к груди, кусая губы и направляя Намджуна.
Он просил ещё, быстрее, сильнее, и задрожав, излился в пышущую жаром ладонь. Намджун не сразу выпустил Хёнджина. Когда его пальцы в белесых каплях проехалась по промежности, Хёнджин обессилено застонал, сжавшись. Намджун не проник внутрь, не растянул, но его член с легкостью заскользил между бёдер. Хёнджин уткнулся в подушку пылающим лицом, догадавшись, что послужило естественной смазкой.
Он отключился под боком у Намджуна, забив на душ и пижаму, а утром отмокал под горячей водой полчаса, размышляя о произошедшем.
Выходило, они и правда вместе. Как ещё объяснить то, чем они занимались, оставаясь наедине?
Когда внеплановый выходной закончился, за Хёнджином приехал водитель. Намджун на прощание обнял и мимолетно прикоснулся к губам. Хёнджин закатил глаза, вцепился в его плечи и поцеловал по-взрослому, с языком, чтоб не хватало дыхания.
Его ждал обычный день айдола, с тренировками и репетициями.
Возвратившись вечером в свою комнату в общежитии, Хёнджин первым делом вытащил из тумбочки телефон, подаренный Намджуном.
Он долго думал, как лучше подписать Намджуна. Казалось, это важно, имя нельзя оставить без внимания, и в то же время это должно быть что-то нейтральное, чтобы не спалить человека, спрятанного за буквами.
Он быстро настрочил: «Спокойной ночи», — и отправил сообщение.
Долгое время участники BTS выступали с микрофонами определенных цветов. Листая смайлы, Хёнджин наткнулся на подходящий и выбрал его, после чего сохранил изменения.
На экране вспыхнуло синее сердце.
«Сладких снов», — ответил Намджун.
Хёнджин засунул телефон под подушку, счастливо улыбаясь.
========== Часть 5 ==========
— Хёнджин, — окликнул Бан Чан.
Догнав, он дотронулся до плеча, развернув к себе.
В последнее время Хёнджин всё чаще пребывал в раздумьях, витая в облаках или накручивая себя до состояния искрящихся проводов. В голове творился самый настоящий бардак, логика сломалась, а паранойя то затихала, то просыпалась, мешая трезво мыслить.
Хотя Хёнджин и выполнял поставленные компанией задачи, продуктивность спала, и последствия не заставили себя ждать.
Поначалу на репетициях с ребятами он мог задуматься и прослушать обсуждение, а потом путал слова или движения.
Иногда он опаздывал, если просыпался не в общежитии, а иногда и вовсе пропускал тренировки, когда выезжал с Намджуном за город.
Пока Намджун платил большие деньги за встречи, под его график корректировали расписание Хёнджина. В компании объясняли, что этим временем Хёнджин занят исправительными работами или помогает нуждающимся, хотя Чан все равно злился. Изначально планировалось, что бан никак не повлияет на деятельность внутри группы.
— Надо поговорить, — сказал Чан тоном, не терпящим возражений. — Не здесь.
Они в тишине дошли до студии, где Чан обычно писал музыку. Предчувствие подсказывало, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.
— Что происходит? — за спиной только закрылась дверь, а Чан не стал тянуть.
Они остались наедине.
— Что происходит? — вернул вопрос Хёнджин, пока не понимая, в чем именно провинился.
Или во всем сразу. Будто проблем и без того не хватало.
— Ты все еще наш мембер, но ты как будто не хочешь возвращаться, — Чан говорил негромко, чеканя каждое слово как приговор. — Неужели ты не понимаешь, под каким пристальным вниманием находишься? Все наблюдают и ждут результатов, а ты пропускаешь тренировки, пропадаешь, не возвращаешься ночью в комнату. Благотворительность — это важно, и я знаю, что тебе тяжело. Мы все знаем. Но если ты не станешь лучше за тот период, что пропускаешь, то отстанешь от нас.
— Я тренируюсь, — возразил Хёнджин и тут же сдулся под осуждающим взглядом, ведь это было правдой лишь наполовину.
Разве он мог поделиться, как запутался, потерялся в поисках ответов? В какое унизительное положение поставила его компания за ошибки прошлого, и как сладко тянуло от предвкушения встреч с Намджуном теперь?
— Стэй ждут твоего возвращения. Ты не можешь подвести их.
Это было жестоко, несправедливо и обидно.
Это было правдой.
Хёнджин не мог возразить или оправдаться, не раскрыв секретов. Он низко опустил голову, сжав кулаки.
— И нас, — закончил Чан.
Они — одно целое. Семья, которую Хёнджин приобрёл, и для которой с первого дня старался быть лучше.
— Пожалуйста, помни об этом.
Если бы он только мог рассказать Чану, во что вляпался, и возразить, что никогда не забывал о долге перед ребятами и Стэй. Но во взрослом мире больших денег и звёзд были вещи, которые не зависели от Хёнджина и его приоритетов. Чтобы оставаться на плаву, приходилось идти на противоречивые уступки.
Не сойдя с дистанции сейчас, он мог оказаться у цели потом.
***
— Ты сегодня тихий, — Намджун только вышел из душа, натянув одежду на мокрое тело.
Футболка облепила мышцы груди и плеч, красиво подчеркнув рельеф. Хёнджин бы залип, но в голове на повторе крутился разговор с Чаном.
Перехватив телефон поудобнее, он перевернулся на бок, скрыв половину лица подушкой.
Обычно по видеосвязи Хёнджин общался с родителями, но сегодня захотел слышать и видеть совсем другого человека.
— Настроения нет.
Намджун хмыкнул. Мони шумел где-то рядом, клацая когтями по полу.
— Покажи его, — попросил Хёнджин.
Намджун переключил камеру.
Глядя на радостного и беззаботного питомца, Хёнджин впервые за вечер расслабился, невольно улыбнувшись.
— Я буду занят до конца следующей недели, — Намджун ранее предупреждал о делах группы и вот снова напомнил.
Для Хёнджина это была возможность внять совету Чана и показать, что он по-прежнему в строю. К тому же, никто не отбирал у него телефон, и он мог писать Намджуну в течение дня.
— Не скучай, — камера развернулась, и вместо Мони на экран вернулся улыбчивый и домашний Намджун, развалившийся на диване в гостиной.
Вместо того, чтобы отрицать очевидное, Хёнджин вздохнул и согласился: