Оказывается, полиция давно копала под владельцев нескольких продюсерских компаний, по крупицам собирая информацию. За неимением весомых доказательств нельзя было предъявить обвинения. Слухи множились в прогрессии, генеральный комиссар предпочитал закрывать на них глаза. Возможно, потому что в подобной деятельности все взаимосвязаны, и чтобы остановить мощный механизм, требовалось обойти несколько степеней защиты, рискуя потерять не только свое имя, но и подставить близких. На кону стояли большие деньги, репутации лейблов, поломанная психика ребят, унизительная работа и нелегальная деятельность. Мальчишки и девчонки, начинавшие в тех же условиях, что Намджун, могли оказаться в чужих постелях не по собственной воле. Их подкладывали под богатых и влиятельных, заставляли прогибаться, удовлетворять чьи-то низменные потребности — и всё потому, что они приносили гораздо больший доход компании в качестве экскорта. Цены на айдолов заламывали в соответствии с их достижениями, рейтингами популярности и красотой.
Иногда более успешных из групп специально выбивали, чтобы перевести на теневую ставку и заработать больше.
Поначалу Намджун не верил, что такое происходило массово. Что такое вообще возможно, ведь напоминало драматический сюжет криминальной дорамы.
Полиции нужен был свой человек из индустрии, чтобы убедиться в правдивости слухов, к тому же, глаза закрывались до той поры, пока эскорт не стали напрямую связывать с незаконным оборотом наркотических веществ. Подобное притягивало подобное, большие деньги расчищали путь разврату.
Намджун мог отказаться. По всем законам логики следовало отказаться, но в самый последний момент он передумал. Быть айдолом — трудиться в поте лица, репетировать, петь, танцевать, самосовершенствоваться, выступать на концертах, собирая армии фанатов, самому становиться лучше и менять мир, но не раздвигать ноги за деньги, становясь рабом обстоятельств. Скольких после шантажировали? Сколькими манипулировали, дёргая как марионеток за ниточки, чтобы добиться своего? Как много девушек и парней пострадали от подобной деятельности?
Разве мог Намджун пройти мимо, сделав вид, что проблемы индустрии его нисколько не касаются?
С обеих сторон гарантировали конфиденциальность. Намджун понимал, если где-нибудь когда-нибудь просочится информация, что он пользовался услугами подобного рода, пускай и для благого дела, от грязи будет очень сложно отмыться, даже с его положением. Но он не мог оставаться в стороне.
Пожалел ли Намджун Хёнджина, или это была симпатия с первого взгляда? Уже сложно сказать.
Намджуну вообще-то нравились девушки. Раньше. Это потом он узнал, что его мемберы делали ставки, с кем и когда он начнёт встречаться, и только Юнги оказался прав.
— Как ты понял? — спросил Намджун, оставшись с Юнги наедине.
Чимин не тянул, провозгласил Юнги победителем и объявил экстренный сбор денежных средств в тот же день, когда собрались полным составом. Так в группе узнали, что Намджун вступил в отношения.
Юнги как раз выбирал оборудование для новой студии, которое ему проиграли остальные. Парни очень бурно отреагировали на новости о личной жизни Намджуна.
Как полагал Намджун, основной причиной послужило то, что все, кроме них с Юнги, попали на кругленькую сумму.
— Это же очевидно, — усмехнулся Юнги. — У тебя не было девушек.
Неправда. Девушки у Намджуна были, хоть и не так много, и не то, чтобы ему сильно нравилось состоять с ними в отношениях: сложно выделять время, которого вечно не хватало, чтобы потакать чужим капризам и предугадывать наперёд, за что придётся извиняться в следующий раз. Он успел повстречаться с несколькими моделями, а потом решил сосредоточиться на более насущных вопросах, таких как работа, группа, тексты, продюсирование, книги, спорт…
— Какая разница, как я понял, — вдруг улыбнулся Юнги, подняв голову и посмотрев в глаза. — Главное, чтобы тебе самому нравилось.
Почему Юнги догадался, что Намджуну нравится быть в отношениях с Хёнджином раньше, чем это осознал сам Намджун?
— Как ты это делаешь? — со смехом спросил он.
Юнги загадочно промолчал, но не выдержав, тоже рассмеялся.
Получалось, у Намджуна начались отношения, а ведь он всего лишь посочувствовал парню, которого выбрал для выполнения сомнительной миссии.
Из десятков предоставленных анкет взгляд зацепился именно за профайл Хёнджина. Только на многих фотографиях он был светловолосым и в линзах и несколько отличался от того, с кем Намджун повстречался в реальности.
Уже то, как составлялись профайлы, вызвало бурю негодования. Намджун находил унизительным наличие в анкете таких пунктов как девственность, приблизительное количество партнёров, предпочтения. Эти профайлы специально составлялись для определённой группы людей, чтобы облегчить поиск желаемого результата, а ему, случайно залетевшему в привилегированную тусовку, от содержания сделалось дурно.
Кого-то из этих ребят Намджун знал. Не лично. Был знаком с творчеством или слышал о деятельности группы. Он сильно сомневался, что большинство добровольно выбрали такой путь продвижения.
Для дела он должен был оставаться равнодушным свидетелем. Полиция собиралась вычислить схему, по которой деньги от заказчика поступали в агентство (и насколько законно проходила данная процедура), а ещё они планировали убедиться, верны ли слухи про наркотики. Как сделать последнее без лаборатории или хотя бы экспресс-теста, Намджун не понимал, но его и не спрашивали.
Перед самой встречей накрыло сомнениями: куда он лезет, зачем? Рисковать своей репутацией, и ради чего?
Для благого дела.
Он выбрал Хёнджина, предположив, что встретиться с парнем безопаснее, чем с девушкой, да и по-честному, взгляд зацепился за красивое лицо. К тому же, в профайле говорилось, что Хёнджин девственник, а значит от него не следовало ждать напора (теоретически), хотя было непонятно, как ребят по ту сторону готовили к подобным встречам.
С парнем можно поговорить, поиграть в приставку, избежав неловкости — Намджун не собирался заниматься сексом. Он и про поцелуи не думал, однако Хёнджин появился в его жизни и смешал все карты.
Деньги за их первую встречу платил не Намджун — он не вникал, кто и как разбирался с оплатой. От него требовалось отыграть роль заинтересованного клиента, но как проявлять интерес, не оказывая знаков внимания?
Единственное, чего Намджун не ожидал — так это того, что Хёнджин его зацепит. Всем сразу: от невинности, подогретой страхом, до настойчивости, вызванной алкогольным опьянением.
Наверное, он слишком много времени провёл без отношений в относительно спокойном и стабильном ритме жизни, и когда случилась вспышка, вместо того, чтобы отступить, ведомый интересом, Намджун с любопытством, присущим первооткрывателям, двинулся дальше.
За все последующие встречи Намджун платил без сожаления. Это была его инициатива — сначала помочь Хенджину, не дать ему попасть в руки кого-то более искушённого, сохранить неприкосновенность и право выбора, а потом что-то пошло не так, и благие намерения привели в квартиру Намджуна Чимина.
До Хёнджина Намджун даже ни разу не целовался с парнями, что уж говорить о чем-то большем. Он просто сотрудничал с полицией, а потом действовал исходя из собственных интересов и напоминал себе об этом всякий раз, когда хотелось зайти дальше дрочки или поцелуев.
Почему он не рассказал Хёнджину сразу? Потому что пока дело не закрыли, он не мог разглашать детали. Тогда в ходе бюрократической волокиты из категории свидетеля Хёнджин бы перешёл в подозреваемого и соучастника, а Намджун не для того переводил деньги, чтобы напрасно рисковать. Он хотел помочь, а не навредить.