- Повелитель, нам не удержать их. Червовые и трефовые отряды уже дрогнули, мы уже сделали все, что от нас требовалось, может, стоит вернуться на корабли? - обратился к Валету его ближайший сподвижник.
- Нет, я не допущу позора бубнового оружия в первом же сражении. Кто этот логистранин, словно бешеный пес, рвущийся в бой? – ответил эмир.
- Вероятно, один из их вождей, - предположил соратник эмира.
- Я хочу встретиться с ним в бою. Если мы остановим вождя, то его воины дрогнут, и мы сможем переломить ход сражения, - и с этими словами эмир помчался навстречу вождю октаров.
Магуас продолжал прорубать себе кровавый путь к бородатому фортунцу в красном камзоле. Но неожиданно фортунские воины расступились и пропустили вперед своего вожака.
Краснобородый предводитель самоуверенно усмехнулся и направил острие своего меча по направлению к вождю октаров.
- Я, эмир Бубнового Султаната, вызываю тебя на бой, логистранин.
- Я, вождь октаров Лунной Федерации, принимаю твой вызов, - сквозь зубы произнес Магуас и помчался вперед.
Сталь громко зазвенела, когда клинки двух вождей скрестились друг с другом. Магуас бросился в атаку, он был одним лучших бойцов своего племени, и сейчас дикая ярость удваивала его силы, но и Ахбар не случайно оказался эмиром Султаната. Он уверенно отбил все выпады логистранина и стремительно перешел в контратаку, но Магуас ловко вывернулся и одним неуловимым движением своего меча вышиб эмира из седла. Ахбар мгновенно вскочил на ноги и одним взмахом разрубил шею лошади Магуаса. Вождь октаров ловко вскочил на землю и налетел на своего обидчика словно орел, но Ахбар и в этот раз парировал все удары вождя и вновь нанес контрудар, вонзив свой меч глубоко в плечо Магуаса. Вождь октаров даже не вздрогнул, а резким движением ноги отпихнул от себя эмира, переложил меч в другую руку и вновь бросился в бой. Кровь хлестала из его плеча, но вождю было все равно. Он должен убить краснобородого вожака или умереть как вождь на поле боя. Ярость и выносливость Магуаса поразили Ахбара, не успел он как следует опомниться, как меч логистранина уже стал свистеть у его головы с поразительной быстротой. Эмир упустил инициативу, и вскоре пропустил удар, меч вождя вонзился ему в бедро. Яростно зарычав, Валет отбросил от себя Магуаса и сам бросился на него, но тот в очередной раз ловко увернулся и занял оборонительную позицию.
- А ты не плох, вождь, - выдавил из себя Ахбар. Он уже давно не встречал такого искусного противника.
- Кто бы ни был из нас лучше, один умрет сегодня, и даже очень скоро, - процедил сквозь зубы Магуас и ринулся на эмира.
Ахбар призвал на помощь всю свою силу и ловкость и с трудом парировал выпады Магуаса, но вождь нанес неожиданный контрудар и чуть не снес пол-лица эмиру. Валет едва увернулся от смертельного удара и в тот же миг вывернул свою руку под таким невообразимым углом, что застал врасплох логистранского вождя. Острие меча эмира вонзилось в грудь вождю октаров. Магуас выронил свой меч и пошатнулся.
Мгновенно оценив обстановку, Ахбар понял, что даже смерть вождя не остановит его пылающих яростью воинов.
- Отступаем! Все на корабли! – неожиданно прокричал эмир и резким движением руки вытащил меч из груди Магуаса.
- Славный бой, вождь, - бросил Магуасу напоследок Ахбар и, мгновенно вскочив в седло логистранского коня, перерезал горло всаднику, сбросил его с седла, несколькими ударами опрокинул еще троих логистранских воинов и помчался назад.
Глава десятая. В покоях Хранительницы
Лаакона Блистательная пребывала в личных покоях, временно отстранившись от всего мира. Ей нужно было собраться с мыслями и принять решение, ибо события последних дней не терпели отлагательств. После дня, проведенного с червовым колдуном, ее жизнь изменилась навсегда. Мысли о нем тревожили и волновали ее постоянно, при его появлении дыхание ее учащалось, сердце билось быстрее, менялся ее голос, взгляд, даже ее бедра начинали увлажняться. Она знала, что находится на неверном пути, но ничего не могла с собой поделать, ощущая себя словно игрушкой в чьих-то умелых руках. Более того, с тех пор совесть днем и ночью не давала ей покоя, мысль о ее измене фараону постоянно терзала ее. Хранительнице было стыдно посмотреть в глаза Благородному, и этот стыд разъедал ее душу словно кислота. Это было невыносимо, не в силах противиться своему фортунскому обольстителю, каждый раз, покидая его постель, она чувствовала, как тяжелеет ее чувство вины, словно разрастающийся камень на душе. Минуты страсти и непередаваемого удовольствия сменялись часами дикого угрызения совести и глубокого, но бессильного раскаяния. Она знала, что ее поведение изменилось, и этого не могло не заметить ее ближайшее окружение. Несколько раз она была в шаге от того, чтобы признаться во всем фараону, но какая-то неведомая сила удерживала ее от этого. Был ли это страх, или что-то другое, но ее все время что-то останавливало. И вдруг, эта ошеломительная новость. Она будто привела ее в чувство. Теперь ей некогда думать о колдуне. Она должна прекратить с ним отношения! Нападение отрядов фортунской армии на земли Лунной Федерации выглядело столь же дерзко, сколь и нелогично. Ничто не указывало даже на намек на какие-то преткновения между Федерацией и фортунскими странами. Их отношения развивались хоть и неторопливо, но стабильно и дружественно. Зарождающаяся торговля обещала быть взаимовыгодной и долгосрочной. Культурный обмен шел полным ходом (даже более полным, чем следовало, - подумала она, вновь вспоминая о колдуне), и, казалось, Логистра и Фортуна прочно вступили на путь сотрудничества, и вдруг, такой странный во всех отношениях инцидент. Если бы нападавшие были разбойниками или пиратами, не признающих законы фортунских стран, то существовало бы хоть какое-то объяснение происходящему, но вторгнувшиеся отряды были частью вооруженных сил фортунских стран. Многие признали среди нападавших Валета Бубнового Султаната, а рядом с ним и офицеров других фортунских стран, и это не оставляло места сомнениям. Лунная Федерация подверглась нападению со стороны регулярных войск Фортуны. Но какова была их цель? Завоевать Федерацию такими силами было невозможно, их войск было недостаточно даже чтобы захватить одно племя. Возможно это дезертиры регулярной армии? Ответа от официальных властей Фортуны еще не было, дипломатические миссии до сих пор пребывают в неведении. Как же расценить этот поступок? Неужели это была группа интервентов, посланных чтобы разведать и оценить состояние сил Федерации? Или это был лишь авангард более крупной армии?