Решению, которое пришло к ней в эту минуту, Валька не удивилась. Она будто ждала эту мысль. Ждала весь вчерашний день.
Решение это созрело в ней там, в хлеву, — когда она смотрела, как лесник доит корову, слушала возню поросенка, шумные вздохи лошади.
Оно затеплилось в ней давно — во второй или третий заезд к бабке с внучкой, когда Валька почувствовала, что может ходить по деревне спокойно, не сжимаясь внутренне от боязни грубого оклика, не прикрываясь напускной независимостью и безразличием. Идти — равной живущим вокруг. Когда узнали о ней правду и ей пришлось бежать, она бежала не из боязни попасть в милицию, а оттого, что уже никогда не сможет подойти к этим людям как своя. Бежала от взглядов в спину, старушечьих проклятий, мужских усмешек. И тогда та — уже жившая в ней — мысль неожиданно окрепла. Она еще не стала конкретным решением, не вылилась в понятную словесную форму, но уже забеспокоила, держа в напряжении, не отпуская больше в хмельное забытье.
И вот только сейчас, ночью, эта мысль проступила четко и до конца осознанно: она, Валька, едет домой. Будь что будет — она едет домой!
Конечно, жить там она не станет. Приедет, заберет документы и сразу — в Рязань. Никто там ее не знает и от дома недалеко. Поступит работать. Станет жить как все. Два раза в месяц получать деньги, ходить в магазины, в кино. Запишется в библиотеку. К ней будут приезжать мама с сестренкой, рассказывать поселковые новости. Город, наверное, изменился. Надо только забрать паспорт и аттестат.
Валька обняла кошку и, сунув лицо в ее теплую шерсть, тихо рассмеялась.
Михаил высадил Вальку на шоссе за десять минут до автобуса. С утра у него случилась неприятность: хорек задушил курицу, и потому Михаил был сумрачен и неразговорчив. Хмуро пожелав Вальке доброго пути, он тронул лошадь, и та с изматывающим душу скрежетом потащила окованные сани через асфальтовую полосу.
— Голосовать-то умеешь? — крикнул Михаил уже с той стороны дороги. — Остановки здесь нет. Голосовать надо.
— Справлюсь, — крикнула в ответ Валька и замахала ему на прощание.
Как только сани скрылись за поворотом лесной дороги, Валька принялась останавливать машины. На автобусе, конечно, было бы здорово, но деньги у Вальки кончились, шофер «Супера» укатил вчера не расплатившись, и потому об автобусе мечтать не приходилось. Про «Супер» она, впрочем, старалась не вспоминать. Это была последняя связь с прошлой жизнью, и Валька стремилась поскорее ее порвать.
Долго никто не останавливался. Валька успела промерзнуть насквозь, когда наконец новенький «КамАЗ», зафыркав пневматическими тормозами, свернул на обочину.
Поначалу ехали молча. Валька была занята своими мыслями, шофер с тоской глядел вперед. Когда проскочили первую деревню и Валька не вылезла, он, удивленно обернувшись к ней, спросил:
— А тебе куда надо-то?
Валька назвала свой городок. Парень присвистнул:
— В такую даль я пассажиров еще не возил. Не знаю, сколько и спросить с тебя, — потом подумал, раза два покосился на пассажирку. Предложил: — Выпить хочешь?
— Нет, нет! — сказала Валька и повторила громко и испуганно: — Нет, я не пью, что вы!
Шофер смутился и пожал плечами.
— Я заплачу, — с натугой сказала Валька, — когда приедем. Я заплачу.
«Как-нибудь убегу, — решила она. — Лишь бы доехать!»
Дорога тяжело перевалила через темя круглого холма и перед подъемом на следующий начала спускаться в лощину. В самом низу дымила выхлопными трубами большая стоянка. Уже совсем развиднелось, только в отставшем перед холмом лесе застряли остатки утренних сумерек.
Раньше Валька никогда здесь стоянку не видела. Должно быть, образовалась она стихийно: заночевала какая-нибудь колонна, к ней присоединились попутные машины. Грузовики уже готовились разъезжаться. Некоторые выруливали на дорогу, возле других суетились люди. Чью-то машину цепляли на буксир.
— Догнал, — удовлетворенно сказал Валькин шофер и кивнул вперед: — Наши.
Он убрал ногу с педали газа, повернул на стоянку. Выскочив из кабины, через минуту вернулся:
— Слушай, я, наверное, не скоро — у нас один заглох, надо помочь. Если хочешь — подожди.
Валька мотнула головой:
— Нет, пойду.
Ей некогда было торчать здесь. Она прикинула, что если весь день будет ехать, то к ночи доберется до места. Мысль о ночевке на дороге казалась теперь ей невозможной и пугала.