Валька спрыгнула на землю и пошла меж гудящих машин к шоссе.
Окрик она услышала, но не обратила на него внимания. Она была слишком занята мыслями о доме, чтобы прислушиваться ко всем звукам утренней стоянки.
Сзади заскрипел снег и чьи-то руки рванули Вальку за плечи. Перед нею стоял худой длинный парень с совершенно белыми, просто-таки бесцветными волосами.
«Альбинос», — подумалось Вальке. Она тотчас вспомнила его. Вспомнила эти неестественные, будто искусственные волосы, вспомнила дождливую ночь в саратовской степи прошлым летом, его надоедливые приставания, требования того, к чему за эти три года она так и не смогла привыкнуть. Пришлось ему удовольствоваться обычным.
— Вот ты, сука! — задыхаясь от мороза и бега, крикнул он. — Вот ты!
И сразу ударил. Валька удержалась на ногах, отскочила.
— Спятил, да, козел?! — заорала она.
Шоферы, заинтересованные, стали собираться вокруг.
— А!.. Получай, шалава! — он опять замахнулся.
Валька увернулась от удара и Альбинос, потеряв равновесие, полетел с ног. Вокруг засмеялись.
— Чего ржете, идиоты? — закричал он им. — Она же трипперная. Я на ней в прошлом году поймал.
Вокруг стало тихо. Все повернулись к Вальке.
— Да что вы, мужики, что вы? — заговорила Валька, растерянно улыбаясь и отступая. — Врет, гнида. Чистая я. Чистая! Врет он!
Ударили в спину. Она взмахнула руками, сделала два частых шага, осела на колени. Тотчас поднялась. Заорала на мужиков, сатанея и наливаясь злобой:
— Вы что, гады, псы проклятые?! Чтоб вас воронье в кюветах…
Второй раз ударили в лицо. Она подавилась криком и рухнула на бок, брызнув в снег кровью.
Первое время Валька еще отчаянно извивалась под ударами. Пыталась подняться. Потом из-под мелькавших ног стали раздаваться крики:
— Не знала я! Не знала! Это же вы… Вы меня заразили! Не зна…
На полслове крик пресекся — чей-то сапог попал Вальке в самый рот.
Со всех сторон сбегались шоферы, спрашивали, в чем дело. Одни втискивались в круг бьющих. Другие отходили, присаживались на бамперы ближайших машин, закуривали.
Из стоящего в стороне «Супера» выпрыгнули Иван и Костя. Они оба зевали и терли глаза. Увидев толпу, напарники побежали туда. Первым сунулся Костя. Откинув одного-другого, он заглянул внутрь и, вылезши обратно, бодро возгласил:
— Твою вчерашнюю красотку месят!
— Чему радуешься, дурак? — разозлился на него Иван.
Он подбежал к свалке и принялся распихивать мужиков:
— Да вы что, мужики, ошалели! Живой ведь человек!.. Что вы делаете, мужики, убьете ведь!..
Он пробрался к самой середине, где под ударами вздрагивало, покачивалось и как-то странно хлопало тело с осклизлой мякотью вместо лица.
— За что вы ее так? — крикнул снова он.
— Она вон того белобрысого трепаком наградила! — отозвался чей-то веселый голос.
Иван точно с размаху налетел на столб. Он раскрыл рот и, часто мигая, глупо смотрел прямо перед собой.
— Это что же… — беспокойно начал. — Ведь я тоже… Выходит… Вчера еще… Мать честная!..
Раздался дружный смех.
— Вам смешно, — со злостью прошипел Иван, — а мне через неделю визу должны были открыть. Понимаете? Мне скандинавские страны обещали! Что ж, выходит, я зря в «Совтрансавто» пошел? Зря в партию вступал? У меня жена в профкоме, что с ней будет, если откроется? А-а-а, падла! — заорал он исступленно и изо всей силы воткнул ногу в лежавшую перед ним податливую человеческую массу.
— Бензину сюда, бензину! Сжечь эту гадину, чтоб не заражала больше никого! — истерически крикнул Альбинос и побежал к своей машине.
Скоро он уже тащил на оттянутой руке ведро.
Костя бросил папиросу и преградил Альбиносу дорогу, пнул ведро. Оно покатилось, расплескивая по снегу бензин.
— Ты что, парень! — крикнул Костя, тряся Альбиноса за плечи. — Шизанулся? Бить бей, но с ума не сходи!
— Верно, ребята, опомнитесь! — раздалось сзади еще несколько голосов.
— Пусти! Да пусти! — отпихивался от Кости Альбинос. Взгляд его был влажен и блуждающ, щеки покраснели.
Сзади подбежали двое, толчком сбили Костю с ног, навалились на грудь, вдавили в снег. Костя барахтался под ними, пытался скинуть, хрипел:
— Что вы делаете? Что вы делаете… — Его сильнее ткнули в снег. Услыхав новое позвякивание ведра, Костя затих.
Вдруг с громким шелестом из самой середины побоища встало пламя.
Все отпрянули и разом умолкли. Широкий круг людей стоял возле костра и молча смотрел на рвущиеся в небо языки. Едкий приторно-сладкий дымок полез людям в ноздри, вызывая дурноту. Кто-то закашлялся.