Ивану все давалось с трудом. Но умел он и гвоздь забить, и доску отпилить, и топор наточить. В хлопотах да заботах мать не заметила, как сыну пошел девятнадцатый год. Ростом вымахал высокий, ладный, в плечах косая сажень, голос басовитый… «Весь в отца», — думала Евдокия Стефановна.
Отец не вернулся с войны, и все хлопоты по воспитанию сына легли на плечи матери. Трудно было. А сын рос. Слепота угнетала: он стал строже, замкнутее.
Как-то мать с соседями собралась в районную станицу Удобную на весеннюю колхозную ярмарку. Перед отъездом она давала сыну тысячу наказов. А он вдруг попросил:
— Мама, возьми меня с собой!
Евдокия Стефановна растерялась, принялась отговаривать: мол, что тебе делать на ярмарке.
— Возьми! — настаивал сын.
В комнату широким шагом вошел бригадир Тарас Петрович, в белой рубахе, хромовых сапогах. Нарядный.
— Собирайся мать, машина подана.
— Я готова. Да вот Иван…
— Что Иван? Пусть к моим Степке с Петькой идет. Они опять мастерят что-то.
— Иван с нами просится.
— А что, Стефановна, парень дело говорит, — оживился вдруг Тарас Петрович. — Собирайся, Иван, живее… Районную станицу покажу тебе, на каруселях покатаемся, с хорошими людьми познакомимся…
Никто не знал тогда, что эта поездка изменит судьбу Ивана Еременко.
Шумом машин, ржанием коней, людской разноголосицей встретила Ивана незнакомая станица Удобная. Иван притих, крепко вцепился в руку Тараса Петровича, всюду следуя за ним. А он то долго спорил, покупая запасные детали для автомашины, то торопился куда-то, чтобы застать нужного человека и предложить ему ранние овощи.
— Привыкай, Иван, присматривайся, — шутил бригадир. — Вот уйдет скоро Тарас на покой, на твои плечи бригаду оставлю…
В небольшом скверике у памятника В. И. Ленину Тарас Петрович посадил Ивана на скамеечку и быстро исчез:
— К секретарю райкома на минутку забегу!
В сторонке резвились дети. Мимо Ивана проходили незнакомые люди. Вот он почувствовал, как что-то мягкое ударилось о носок ботинка и прошуршало под скамейкой. Ах, как он пожалел в эту минуту, что нет рядом верной Мушки: она бы сразу помогла разгадать тайну.
— Дяденька, достаньте мой мячик! — прозвенел детский голосок.
Иван не знал, что слова эти обращены к нему. Вдруг он слышит старческий, но твердый голос с упреком:
— Молодой человек, не ленитесь, достаньте девочке мячик.
Теперь Иван понял, что обращаются к нему. Неловко встал, сделал шаг вперед, ощупывая руками пустоту…
— Постой… постой… да вы… — растерялся старик и поспешно взял Ивана за руку выше локтя.
— Ничего, ничего, я сейчас, — заторопился Иван.
Дед усадил Ивана на скамейку, взял его палку и выкатил ею мяч. Они разговорились:
— Давно это… у вас?
— Да…
— Лечились?
— Собирались ехать в Одессу к Филатову, да не успели… А теперь нет профессора, умер… — ответил Иван.
— В нашей больнице, я слышал, есть замечательный глазник.
И вот незнакомый старик, Тарас Петрович, Евдокия Стефановна и Иван шагают в больницу. Шагают молча, каждый думает о своем. Уж больно мала надежда, шутка ли, девятнадцать лет человек не видит света.
— Надежда мала, но есть, — говорит врач после долгого и тщательного осмотра. — Нужна операция…
Ивана положили в больницу.
— Делайте, что хотите, все стерплю, лишь бы увидеть маму, солнце, землю нашу… — говорит он врачу.
Предстояли сложные операции. Сначала оперировали один глаз, затем другой. Долго лежал Иван с забинтованными глазами. Мучительно было его ожидание. Что-то будет? Волновался.
К больному часто заходили врачи, чтобы подбодрить его, но Иван сам успокаивал их:
— Хуже ведь не станет…
Счастье пришло неожиданно. Однажды утром, после осмотра, врач задержался в палате, присел на койку и тихо сказал:
— Ну, Ваня, пора повязку снимать!
Иван вздрогнул и крепче сомкнул веки. Так он сидел несколько секунд. А когда бинт размотали, он осторожно приоткрыл их, и — о чудо! — в дымке он увидел какого-то человека. Кто это? Мужчина или женщина? Но Иван так обрадовался необычному видению, что закричал: