— Не замечаю чего? — рявкнула Грейси.
— Ну, например, что у тебя есть имя, и это имя — не Принцесса.
Грейси в раздражении закатила глаза:
— Это просто милое домашнее прозвище, а никакое не унижение.
— Домашние прозвища на деловой встрече? — спросил Роман, и уверенность Грейси пошатнулась. Ладно, ей действительно было несколько неловко, когда папа называл ее принцессой в определенных ситуациях. Особенно на деловых встречах. Но это же просто его стиль.
— И это еще цветочки по сравнению с тем, как он сейчас продал тебя мне, словно вещь, — добавил Роман.
Ох. Этот комментарий задел ее за живое. Грейси едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Роман был прав. То, как отец обошелся с ней сегодня, было более чем унизительно. Непростительно. Но она не верила, что папа намеренно проявил к ней неуважение. Просто он привык получать то, что хочет.
«И поэтому то, что он сделал, нормально?» — поинтересовался язвительный голосок у нее в голове.
Нет. Не нормально. И почему же она смирилась? Он бы никогда так себя не повел с сестрами Грейси. С другой стороны, они бы и сами не стали такое терпеть. Неужели она так сильно его обожает и так привыкла быть папенькиной дочкой, что просто позволяет ему вертеть ею как заблагорассудится? Пользоваться ее преданностью?
Ее затошнило от этой мысли.
Да, она могла свалить все на его болезнь. Но это просто значило бы солгать себе.
— Никто не заслуживает такого неуважения, — сказал Роман тоном, который она тут же узнала. К концу их отношений она слышала его часто. Он был зол. Но не на нее.
Он был зол за нее.
Грейси не очень понимала, что именно это означает и как ей следует это воспринимать. И что отвечать? «Спасибо»? «Это не твое дело»?
Прошло столько времени — почему ему до сих пор не все равно? Может, это какая‑то уловка? Вдруг он опять пытается ее использовать, чтобы добраться до папы?
— Ты должна была послать к черту нас обоих. — В голосе Романа сквозила искренняя злость. И он прав, она должна была, но почему‑то этого не сделала. Почему?..
Ее мысли вдруг словно врезались в препятствие.
Погодите‑ка. Ведь Роман предложил сделку первым. Разве это не было неуважением? Кто он такой, чтобы осуждать ее отца? Или ее саму.
В ее груди вспыхнула ярость.
— Как можно быть таким двуличным?! Ты что, забыл, что сам это начал? Ты сам меня подставил!
— Да, — признал Роман без тени раскаяния в лице. — И это было неправильно. Совершенно неправильно. Но я и в самом деле не думал, что он так поступит. Я рассчитывал, что он вышвырнет меня из дома. Я бы сам отреагировал именно так, если бы речь шла о моей дочери.
Ох. Еще одно прямое попадание. Черт бы его побрал! Но тут он прав. Если у нее когда‑нибудь будет ребенок, она никогда не поставит его в такое компрометирующее положение.
— Тогда почему ты просто не ушел? Ты ведь изначально не хотел ему помогать. Уверена, ты был бы рад оставить моего отца в подвешенном состоянии.
— Был бы, — согласился Роман. — Но я гораздо больше рад тому, что поговорил с тобой и ты меня выслушала. Это все, чего я хотел.
— Почему? — Грейси тут же пожалела об этом вопросе. Может, ей и не нужно знать причину. Потому что его взгляд…
Он всегда так смотрел на нее, прежде чем поцеловать. И они стояли так близко друг к другу…
— Вообще, я не хочу знать.
Она сделала небольшой шаг назад, надеясь, что Роман не заметит. Но он, конечно, заметил. В его глазах появился озорной блеск.
— Боишься, что тебе понравится мой ответ? Или просто боишься меня?
И то, и другое. Она даже не хотела это обсуждать, но Роман придвинулся к ней ближе, вторгаясь в ее личное пространство, и ее ноги как будто приросли к полу.
— У меня нет причин тебя бояться, — сказала Грейси, ненавидя себя за легкую дрожь в голосе.
— Я пришел сюда по просьбе твоего отца, но только за одним. — Роман слегка наклонился к ней. Грейси напряглась. Она уже знала, что он скажет дальше. — Чтобы увидеть тебя.
Черт, именно этого она и боялась.
Насмешливое выражение его лица говорило, как ему нравится ее мучить. А это действительно было мучение: стоять к нему так близко и не иметь возможности дотронуться. Как так получилось? Ведь всего несколько минут назад она его ненавидела. Ладно, может быть, это слишком сильное слово. А в числе проблем, которые омрачили их отношения, недостаток сексуального притяжения никогда не фигурировал. Даже в самом конце.
И похоже, сейчас тоже.
В первый год их знакомства они были «просто друзьями». Но огонь любви, который плавил ее сердце, не желал угасать. А он не подавал виду, что считает ее привлекательной, и Грейси решила, что ему просто нравятся девушки другого типа. А потом случился вечер, когда они смотрели фильм ужасов, а потом обнялись, прощаясь у дверей его квартиры. Она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а он в ту же секунду потянулся поцеловать в щеку ее. Каким‑то образом их губы встретились…