— В одной лампе, экспериментальной, — хмуро ответил Джим. — Вероятность есть. Но фея, скорей всего, останется феей, — пристально посмотрел он на Зефиру.
Глава 24
«Риск был большим. Но и оставаться в мире Темных — не лучшая идея. Чувствую себя буквально между молотом и наковальней.
Но как представлю, что Дэвид может превратиться в джинна, исполнять чужие прихоти. Зефира! Эгоистка! А каково сейчас Марил с Джимом?
Однако тихие, едва слышимые шорохи поползли по земле. И с ними тени. Много теней — расплывчатые пятна и четкие очертания, похожие на диковинных клыкастых монстров. Скрипучие голоса. Одна из теней, встав вертикально, преобразовалась вначале в бесформенную мрачную фигуру, но быстро приняла облик Виты Пейн.
— Пер-ре-го-воры! — ядовито улыбнулась она. — Ос-с-с-тавьте светлую нам, — ее лицо дернулось, абсолютно меняя черты — полная асимметрия, словно половинки разных лиц, но оба зеленые, с бородавками: две темные феи в слепящем, сжигающем желании отомстить за неудачу — сплелись в одно единое, — тогда мы призовем врата и выпус-с-стим вас, — проговорило это существо, — и в лампе не будет нужды. Мы ос-с-ставим ваш-ш мир, и больш-ш-ше не подойдем к агентству, — взгляд болотных глаз прошелся по каждому и остановился на Дэвиде.
— Нет, — тот уверено завел вздрогнувшую Зефиру за спину и, достав из сумки очередную железную вилку, выставил ту вперед, как оружие.
— Если остальные не против, ты тоже мож-ж-жеш-шь остаться, — из оскаленного рта Темной стекла слюна.
— Ой да, а мы все сейчас такие заявим: «Нет, Темные феи, мы не отдадим вам друзей», — спародировала Кассандра эпически-геройский настрой, — «мы вам не верим, Темные феи» и прочее. Но, кстати, правда, где гарантии?
Как ни странно, но Темные одарили ее благосклонным взглядом и даже кивнули. Существо, вновь принявшее облик Виты Пейн, хлопнуло в ладоши и позади появились большие, темные, наглухо закрытые врата. На доли секунд они открылись, показывая аллею Риверсайд парка и спящих на скамейке Дилана и Карла, и с грохотом захлопнулись.
«Можно только догадываться, какие страсти бушевали в душах моих новых друзей, разве что за исключением Кассандры, вампирша уже была готова скормить меня Темным. Да и я сама хотела сделать этот шаг. В конце концов, кто как ни я виновна, пусть и непреднамеренно, в случившемся. Я не знаю, какую судьбу уготовили мне Темные. Может быть, просто выпьют мою энергию. Или всё будет намного хуже — подчинят, возьмут под свой контроль: я буду видеть творимое ими, но не смогу помешать. В любом случае, они обратят свет во тьму.
Я прикрыла глаза, если бы могла — еще заткнула уши: Дэвид возражал, спорил, приводил доводы, что мы и так справимся, что я смогу выйти и выпустить всех из лампы, освобожу Джима первым же желанием, что мы вернемся в Нью-Йорк в нужное время, да даже если не так — у меня целых три желания: хватит и на нужное время\место и на свободу. "Зизи, в отличии от них, точно не обманет и не предаст", — его слова укутывали душу в бесконечном тепле.
Да, я могу дать отпор Темным, но я на их территории. Могу сражаться. Могу вместе с Дэви убеждать джинна. Но я не могу подвергнуть Дэвида опасности. Вооруженный одной дешевой вилкой, он готов сражаться за меня против темных, вампиров и даже джиннов. Но я не готова принять такую жертву. И я знаю, что ты будешь сильно-сильно ругаться на меня, Дэви. Но такой исход был бы в любом случае. Просто мир, где я останусь, иной, не мой».
— Джим, — глухо произнесла Зефира, — пусть ты сейчас свободный джинн, но прошу, исполни моё желание и позаботься о Дэвиде, доставь его домой в целости и невредимости.
— Слушаю и повинуюсь.
«Как тихо стало. Странно, но сейчас в моей душе абсолютное спокойствие. Дэвид в порядке. И это главное. Пусть мне будет плохо, пусть они рвут мое тело и душу, но я буду думать о нем, и это предаст сил…
— Зефира! Ты чем думала?! — гневный окрик болезненно вырвал меня из состояния транса так, что я чуть не подскочила: лицо Дэвида было напротив моего. Глаза почти буквально пылали огнем, а ноздри возмущенно раздувались.
И обстановка. Где мы? Это мало походило на мир Темных. Мягкие пуфики, ковры всюду, кальяны, низкие столики с закусками и напитками.
— Аргументы Дэвида показались мне весьма убедительными. Но твою просьбу я гипотетически выполнил — точнее узнаем, как вернемся.
Джим, рассевшийся среди атласных подушек и пригревший к себе Марил, старался, чтобы его голос звучал беззаботно, вот только тревога все равно проскальзывала. Марил устало улыбнулась и кратко обмолвилась, что Темным феям однозначно доверять не стоит.
Кассандра же, затянувшись кальяном, пренебрежительно фыркнула и не упустила возможности напомнить, что теперь окончательное благополучное возвращение зависит от меня. Как будто сама не знаю.
Итак, мы в лампе. Что самое интересное, здесь к Джимми вернулся его человеческий облик, и я осталась человеческих размеров.
— Зизи, — Дэвид прижался лбом к моему, — сама подумай, каково мне было бы, останься ты там?
Я хотела возразить, что как раз о нем и думала. Но этот, на первый взгляд, эгоизм Дэвида заставил посмотреть на всё иначе. Я была готова пожертвовать собой? Или хотела пойти по легкому пути? Остаться у Темных, но зато больше не стоять перед выбором, точно уйти из жизни Дэвида. Думала, что он погрустит, но потом боль уйдет.
— Как я жил бы, зная, что тебе плохо и я не могу ничем помочь? Неужели, по-твоему, я не попытался бы вернуться туда, спасти тебя?
Дэвид говорил о себе, но я знала, что думал и беспокоился он обо мне. И таким образом через себя пытался достучаться до меня. Понял, что простыми просьбами быть осторожнее, не жертвовать собой, он ничего не добьется. И ведь прав. И это рвет мою сущность пополам. С одной стороны, я готова отдать свою жизнь за Дэва. С другой, разве могу я поступить так, зная, какую боль это принесет ему? Сплошные противоречия.
Чем дольше я с человеком, тем запутаннее становится для меня жизнь. Феи не так сильно привязаны друг к другу. Да, мы любим своих близких, но страдаем иначе. А я последнее время начала чувствовать почти как человек.
Дэвид обнял меня, зарываясь носом в волосы, приятно щекоча шею своим дыханием.
— Зизи, как вернемся домой, надо будет поговорить, — немного сурово и непреклонно произнес он.
И вновь прав, вот только чувствую разговор будет нелегким»
Лампа, как и мир Темных фей, были не лучшим местом для выяснения отношений. Зефиру он, конечно, сгоряча отругал — но это надо было до такого додуматься. Вообще склонность Зизи к самопожертвованию начинала напрягать. Оно, конечно, хорошо и благородно, самоотверженно. Вот только Дэву от этого не лучше и не проще. Всё ведь можно делать в разумных пределах.
И всегда можно достичь компромисса и сгладить противоречия. Дэвид в это искренне верил. Зефира может творить добро без ущерба для здоровья, он — не сниматься больше обнаженным и тем более больше никаких фиктивных отношений. А то и вовсе уйдет из модельного бизнеса в просто бизнес, размышлял Дэв. Век модели недолог — и рано или поздно, но лучше найти себе еще одно занятие. Зефира считала, что он может пойти в актеры или певцы. То и дело нахваливала его голос. Вот только все эти профессии — слишком на виду у остальных. А если он не заметит очередного папарацци, и Зефира вновь попадет в объектив. А он ее всему миру показать никак не может. Лучше жить более неприметно.
Странно, он думал так словно, они уже были парой.
Дэвид отстранился и ласково посмотрел на фею: он и раньше понимал, что Зефира красива, но теперь, когда они были одного роста, окончательно убедился, что чувствует к ней нечто большее, чем просто симпатию. И пусть у нее за спиной крылья, а когда улыбается, видны острые зубки, пусть она магическая, долго живущая, а он просто человек. Но Зизи, Зефира, Зефирка ему нравится, и нет смысла скрывать это от себя. Зачем? Чтобы избежать какой-то боли. Только больно будет в любом случае. Если она отвергнет его чувства и даже если ответит на них. Но не останется этой нависающей, давящей неопределенности.