— Я же пытался предупредить, — качает головой тренер МакИнтайр. — Вы, тупицы, не хотели слушать.
Сверля нас взглядом, тренер указывает на дверь раздевалки.
— Поднимайте задницы и убирайтесь отсюда. И постарайтесь не лажать так сильно на утренней тренировке. Глаза Эддисон находят мои, и она похожа на оленя в свете фар. Я ухмыляюсь, давая понять, что отлично помню, кто она такая. Но когда тренер снова начинает оборачиваться, я понимаю, что пора сваливать. Если это его дочь, не думаю, что он будет очень счастлив, узнав о том, что я сделал с ее драгоценным телом.
Я и так не мог выбросить эту девушку из головы. Теперь узнаю, что она — дочь тренера.
Тренера, который и так меня ненавидит.
Похоже, мы будем видеться чаще, чем я думал. И моя жизнь только что стала немного сложнее, потому что игнорировать ее присутствие... будет сложно.
Эддисон
Черт возьми, мама.
Она сказала, что папа закончит тренировку к тому времени, как я приеду. Мне очень не повезло, потому что этого не произошло. И если я не параноик, Кэм Харди меня узнал. Зеленые глаза пронзили мои, он ухмыльнулся, давая понять, что знает, кто я такая и помнит о той ночи.
Той горячей, грязной, глупой ночи.
Я знаю, что не забыла ее — это уж точно.
Итак, быстро дав папе телефон, говорю, что мне нужно спешить на занятия. Я хочу убраться оттуда, прежде чем Кэм переоденется, на всякий случай, если он попытается со мной поговорить. Папа потеряет хладнокровие, если увидит это.
Отец взбесится, выяснив, что я уже знаю Кэма Харди. То есть, действительно знаю.
Отец жесткий. Он строг и, честно говоря, временами ведет себя с командой как придурок. Он хочет только лучшего для них, но иногда это выглядит немного жестко.
Насколько я помню, он чувствует необходимость защитить меня от игроков, а также от всех спортсменов. Он изо всех сил старается держать меня подальше от них, хотя это не срабатывает. Он утверждает, что многие из них не уважают женщин так, как должны. Всю жизнь мне запрещали даже смотреть на любого мужчину в его команде.
Но был один раз, когда я его не послушала. А теперь у меня есть Айла Роуз.
В той ситуации отец был прав. Отец Айла — это эквивалент пылающей кучи собачьего дерьма. Но если бы я послушалась отца и не дала Нику шанс, я бы не была мамой самого крутого ребенка в мире. Так что, в каком-то смысле, самая большая ошибка оказалась самым большим благословением.
При этом я не хочу детей еще очень, очень, очень долго. Вот почему после рождения Айлы мне поставили внутриматочную спираль на семь лет. Именно поэтому я вернулась на три дополнительных осмотра в гинекологический кабинет, чтобы убедиться, что она установлена правильно и не приведет к беременности. Я не променяла бы материнство ни на что на свете. Но знаю, что не готова к еще одному ребенку.
Мысли продолжают бегать в голове. Интересно, действительно ли он меня помнит? Или вообще думал о той ночи?
Я качаю головой. Конечно, не думал. И даже если действительно меня узнал, это не значит, что он будет преследовать меня и захочет второго раунда. Не то чтобы плохо трахаться без чувств. Что может сделать один сногсшибательный и захватывающий оргазм?
Ах, кроме того факта, что, полагаю, чаще всего один оборачивается двумя, который превращается в три, который превращается в десять, и прежде чем вы поймете, что занимаетесь сексом как кролики, нуждаясь друг в друге.
Нет. Спасибо.
Я уверена, что мы будем сталкиваться друг с другом. В этом нет никаких сомнений. Черт возьми, с тех пор, как была ребенком, я всегда ходила на игры отца. Мама и я сидим на назначенных местах, я ем горы попкорна и тайком пью немного содовой.
Но даже если мы увидим друг друга на играх, в таком парне, как Кэм Харди, есть и хорошая сторона: он никогда не будет настолько отчаянным, чтобы искать меня ради еще одной связи. Это прекрасно, потому что у меня нет времени ни на каких мужчин. Даже если все, что он из себя представляет, — это парень для траха.
Глава 4
Кэм
— Так, позволь мне все прояснить, — произносит Лайла, подхватывая огромный бургер, который она только что заказала. — Вчера на тренировке ты узнал, что та цыпочка, которую трахнул и которой одержим, — дочь тренера? Нового тренера, который тебя ненавидит?
— Я не одержим ею, засранка, — рычу я, отпивая кока-колу. — Она горячая. Она была настойчивой и холодной. Я нашел ее, типо, очаровательной или типа того. Но точно, черт возьми, не одержим. Мой талант — не влюбляться.
Уголки ее рта приподнимаются.
— Ты в этом уверен?
— Разве я похож на того парня, который рисует сердечки в своем блокноте? — бросаю я в нее картошку фри. — Черт возьми, нет. И никогда не буду. Но разве я не желаю раздеться и поваляться с ней снова? — киваю я. _ Конечно, желаю. Это не значит, что я преследую ее, Лай-Лай.
Она вытирает рот.
— Это, должно быть, твоя карма, — ее глаза расширяются. — Вопрос в том... хорошая или плохая?
— Черт, откуда мне знать, — вздыхаю я, откидываясь на спинку стула. — Но если ее папаша узнает о том, что мы сделали, то точно не будет хорошей. Потому что он, вероятно, убьет меня.
— Ты бы снова потусовался с ней? — с любопытством поднимает она бровь. — Зная, что он может узнать и разозлится? Заставив ненавидеть тебя больше, чем уже утверждаешь, он ненавидит.
— Черт возьми, да, — быстро отвечаю я. — Как я уже сказал... она горячая. И даже несмотря на то, что он превратит мою жизнь в ад — больше, чем сейчас, — я думаю членом. А мой член хочет еще раз поиграть с ней.
— Типичный мужик, — бормочет она. — Всегда использующий член раньше мозга.
Дверь ресторана открывается, и заходят Броуди и Линк.
Когда они набиваются в нашу кабинку, Линк бросает на меня сердитый взгляд.
— Спасибо за приглашение. Не волнуйся; мы не хотим присоединиться.
— Точно, засранец. Хороший ты, блин, друг, — Броуди качает головой.
— Вас даже не было дома, когда я уходил, — я поднимаю руки. — Что, по-вашему, должен был сделать, просто предположить, что вы будете голодны, когда и я голоден?
— Я всегда голоден. К настоящему моменту ты, черт возьми, должен знать об этом, засранец, — говорит Броуди.
— Вау, вы двое ведете себя как дети, — смеется Лайла. — Я всегда думала, что чаще всего девушки себя так ведут. Возможно, ошибалась.
Мы с Линком, Броуди познакомились на первом курсе здесь, в Бруксе, и мгновенно стали братьями. Броуди — один из лучших защитников, с которыми мне когда-либо приходилось играть. Он не только немного безумен, но и сложен, как кирпичный дом. На куски которого немногие хоккеисты хотят претендовать. А Линк — вингер5 Брукса. Он глупо талантлив и безумно быстр, как и я. В этом году мы трое переехали в квартиру за пределами кампуса. В прошлом году, будучи первокурсниками, должны были жить в общежитии. Это было не ужасно, но я определенно наслаждаюсь новым местом намного больше. А несколько других товарищей по команде — Хантер Томпсон, Кейд Хафф и Уотсон Джентри — переехали в квартиру прямо рядом с нашей.