По дороге на улицу оружейников я снова наткнулся на водоноса. Мокрый бурдюк на его плече булькал и переливался.
— Тал, господин, — сказал он мне.
— Тал, — ответил я и зашагал к мастерским. Мне не терпелось подержать в руках кривой тахарский ятаган.
— Между каварами и аретаями скоро начнется война, — услышал я случайную фразу.
Я шел на улицу оружейников. В правой руке я крутил легкую прогулочную цепочку. Она будет хорошо смотреться на узких лодыжках Алейны, проходящей сейчас подготовку в пеналах Тора.
Вечером я твердо решил отдохнуть в «Гранате». По слухам, у них самые хорошие танцовщицы.
Глава 3. Я НЕ УЧАСТВУЮ В СОБЫТИЯХ ВО ДВОРИКЕ. СЕРЕБРЯНЫЙ ТАРСК ВОЗВРАЩАЕТСЯ
Боевой кайил поднялся на задние ноги и пошел в атаку. Когти его, однако, были зачехлены. Другой зверь поднял фонтан пыли и песка, закинул грациозную голову на длинной шее и ткнулся стянутой кожаными ремнями клыкастой пастью во всадника, едва успевшего прикрыться маленьким щитом. Всадник тут же полоснул меня изогнутым лезвием в кожаных ножнах, а я парировал удар своим оружием, тоже в легких и красивых тренировочных ножнах.
Визжа от возбуждения, кайилы приседали и бросались друг на друга с быстротой и проворством котов. В последний момент я отвернул своего зверя с линии атаки, и собиравшийся нанести мне сокрушительный удар всадник потерял равновесие. Я тут же полоснул его по шее зачехленным клинком.
Он проскакал мимо, развернулся и поднял своего кайила на дыбы.
Я приготовился к очередной атаке.
Мы тренировались уже десять дней по десять гориан-ских анов ежедневно. Из последних сорока схваток восемь закончились вничью, в тридцати двух мне присудили победу, девятнадцать из них, по мнению судей, завершились смертельным ударом.
Мой противник стянул с лица на горло марлевую повязку от пыли и сбросил бурнус. Хариф считался первым клинком Тора
— Принесите соль, — потребовал он у судьи
Судья махнул мальчишке, который тут же притащил маленькое блюдце с солью. Воин спрыгнул с седла и пешком приблизился ко мне.
Я оставался верхом.
— Сними намордник со зверя, — сказал он и жестом приказал мальчишке заняться когтями кайила. Тот осторожно стянул кожаные чехлы с острых, как кинжалы, когтей. Зверь нервно топтался в песке.
Я сбросил тренировочные ножны и провел лезвием по стягивающим пасть зверя ремням. Кожа мгновенно лопнула. Брошенный на ятаган шелковый платок разваливается на две части. Кайил запрокинул голову и оскал клыкастую пасть.
Я поднял ятаган. Сталь ослепительно сверкнула на солнце, я снова вложил его в ножны и спрыгнул на землю. Мальчишка принял поводья.
Я повернулся к воину.
— Живи спокойно, — проворчал он.
— Постараюсь, — ответил я.
— Большему я тебя научить не могу. Я промолчал.
— Пусть между нами будет соль, — сказал он.
— Пусть между нами будет соль.
Он насыпал щепотку соли на правое запястье и взглянул на меня узкими глазами.
— Хочется верить, что ты надо мной не смеялся.
— Нет.
— В твоей руке сталь живет, как птица.
Судья согласно кивнул. Глаза мальчишки сияли.
— Ничего подобного мне видеть не приходилось. Кто ты?
Я насыпал соли на правое запястье.
— Я человек, который делит с тобой соль.
— Этого достаточно.
Я прикоснулся языком к пропитанной потом горстке соли на его руке, а он лизнул мою соль.
— Мы с тобой разделили соль, — сказал он.
Затем он вложил в мою руку круглый золотой тарн Ара, которым я заплатил за учебу.
— Это твое, — сказал я.
— Как у тебя получается? — спросил он.
— Не знаю.
Он улыбнулся:
— Мы с тобой разделили соль.
Из шатра Фарука из Касры я отправился в свою лачугу в Торе. Он покупал кайилов для каравана на оазис Девяти Колодцев и разбил лагерь вблизи от города. Оазис принадлежал Сулейману, начальнику тысячи копий. Сулейману из рода аретаев.
По моей просьбе Фарук согласился судить учебный бой с ятаганами, который всегда устраивают в конце обучения.
Просьба не сильно его обременила, поскольку он все равно пропадал в районе южных ворот, осматривая кайилов.
Да и судить было нетрудно, ибо спорных ситуаций не возникало. Спор возник только один раз. Хариф настаивал, чтобы победу присудили мне. Я не соглашался, поскольку не дотянулся ятаганом до его тела. Судья расценил ситуацию предельно корректно. Финальная атака представляла широкий рубящий удар снизу вверх в лицо. Я придержал лезвие, не дотянувшись до Харифа на один торн. Кожаные ножны рассекли бы ему кожу, а я не хотел причинять противнику вреда. Без ножен такой прием слизывает человеку половину черепа.
— Будь сегодня гостем моих шатров, — сказал судья Фарук из Касры.
Мальчишка, который принес соль и снял чехлы с когтей моего кайила, был его сыном. Он стоял рядом, глаза ребенка сияли. Звали его Ахмед. Именно он несколько месяцев назад погнался за кайилом и натолкнулся на камень, на котором было начертано: «Страшись башни из стали».
— Для меня огромная честь отужинать вместе с вами, — ответил я.
В эту ночь, после того как мы покончили с едой и одетая славянка в браслетах, рабыня Фарука, вымыла наши правые руки в веминиевой воде, которую принесла в маленьком пузатом медном кувшине, я вытащил из складок одежды маленький плоский закрытый горианский хронометр. Глаза мальчишки едва не вылезли из орбит. Я протянул ему вещииу.