Какую книгу (или книги) вы чаще всего дарили в качестве подарка и почему? Или какие одна-три книги оказали большое влияние на вашу жизнь?
Я читаю довольно много, но особенно люблю и рекомендую своим друзьям и близким книги трех современных писателей: Ричарда Родса, Нила Стивенсона и Филипа Керра.
Книга Ричарда Родса "Создание атомной бомбы" - это шедевр, объясняющий последовательность открытий, которые привели к созданию атомной бомбы, в историческом контексте. Во время учебы в Корнелле я специализировался на теоретической физике и посещал курсы Ганса Бете и других светил, так что я был знаком с некоторыми из физиков, о которых идет речь в книге. И все же из книги я узнал больше физики, чем из своих курсов.
Нил Стивенсон - невероятный писатель, которому удается создать вымышленных персонажей, раскрывающих эксцентричность и абсурдность реальных ученых и математиков в процессе их творческой деятельности. Если бы я преподавал курс по истории науки, "Барочный цикл" стал бы обязательным чтением. В ней слишком много передержек в передаче характеров Ньютона и его современников, а наука иногда (намеренно) становится магической, но с вплетенными в нее сексом и насилием это слишком весело, чтобы опустить руки.
Наконец, я прочитал все, что написал Филипп Керр о вымышленном берлинском полицейском Берни Гюнтере, пытающемся выжить в условиях захвата Германии нацистами. Эти книги - современное предупреждение о нашем собственном будущем в Америке.
Как неудача или кажущаяся неудача помогла вам добиться успеха? Есть ли у вас "любимая неудача"?
Важной неудачей для меня стало то, что в 1985 году мне не удалось получить должность в Гарварде. Будучи ассистентом и доцентом кафедры биохимии и молекулярной биологии, я занимался белками и липидами, которые образуют барьер между внутренним и внешним миром клеток, и тем, как они участвуют в клеточной регуляции. Это было не очень модно, так как все устремились в революцию генетики и молекулярной биологии. Мой переход в Медицинскую школу Тафтса, а затем в Гарвардскую медицинскую школу привел к сотрудничеству с учеными из этих учреждений, в частности с Томом Робертсом и Брайаном Шаффхаузеном, которые оценили важность понимания биохимических путей, участвующих в развитии рака. В конечном итоге именно работа в этих учреждениях привела к открытию PI 3-киназы, центрального медиатора клеточного роста, вовлеченного как в диабет, так и в рак.
Какое одно из лучших или наиболее выгодных вложений вы когда-либо делали?
Моим лучшим вложением стали восемь лет, которые я потратил на получение степеней бакалавра и магистра в области химии и биофизической химии. Хотя мои нынешние исследования сосредоточены на разработке лекарств от рака, мое понимание того, как развиваются раковые опухоли и как разрабатывать лекарства для лечения рака, пришло благодаря моему пониманию правил химии и биохимии. Это понимание не только способствовало прорывам в моей собственной лаборатории, но и позволило мне основать такие компании, как Agios и Petra, которые разрабатывают лекарства против новых мишеней для лечения рака.
Какую необычную привычку или абсурдную вещь вы любите?
Я расслабляюсь, раскладывая пасьянс на своем iPad. Попытка разработать стратегию, чтобы победить шансы, сосредотачивает мой ум и избавляет от всех других мыслей.
Еще более занудная вещь, которой я занимаюсь [в своей работе], - это попытка прочесть функции белков из их линейной последовательности аминокислот. Белок - это последовательность аминокислот, содержащая примерно столько же информации, сколько содержится в 500 или около того буквах, составляющих обычный абзац в книге. Нет причин, по которым мы не могли бы научить себя "читать" информацию в белке так же, как мы читаем абзацы на английском, французском или китайском языках. Проблема в том, чтобы установить правила. Моя лаборатория фокусируется на разбиении белка на короткие строки из пяти или десяти аминокислот, называемые "мотивами", которые сохранились в ходе эволюции и часто встречаются в нескольких белках. Часто эти мотивы служат для связи белков с другими белками. Поэтому, узнав функцию мотива, мы можем предсказать, как этот белок взаимодействует с другими белками в нашем организме. Когда кто-то рассказывает мне о белке, который его волнует в связи с каким-то заболеванием, я сразу же просматриваю последовательность и ищу мотивы, которые могут помочь объяснить связь белка с болезнью. Благодаря такому подходу многие открытия были сделаны в моей лаборатории.