Тучи постепенно сливались воедино, образовывая густую серую массу, из которой сыпались крупицы дождя. Шон, наклонив голову вниз, вытер рукой выступившие на глазах слезы. То, что произошло несколько минут назад, навсегда останется в памяти, нужно будет как-то жить с этим, с таким грузом на душе. Сколько бы Родригес не говорил себе, что он избавил парня от страшных мук, совесть продолжала пытать его.
Уже недалеко показался конец города, а Шон так и осматривал покрытые плющами здания, но ни в одном не обнаруживал девушки. “Может она мне померещилась, — подкрались мысли. — Но нет, Майкл же говорил про некую Розу. Значит она должна быть где-то здесь, но где?”.
Дождь постепенно стихал. Вновь наступила мертвая тишина. А ведь когда-то здесь кипела жизнь, люди ходили по своим делам, ревели двигатели машин, стучали колеса поездов, уличные музыканты проигрывали свои изящные мелодии, бездомные подходили к людям, прося мелочи, животные привязывались к прохожим, выпрашивая еды.
“Похоже, пора идти дальше, вряд ли я найду ее”, — решил Шон.
Холм был недалеко. Даже отсюда можно разглядеть несколько деревянных построек и мелких, движущихся из угла в угол, словно мухи, людей.
Из стен разрушенного здания донесся звук разбитого стекла. Родригес непроизвольно дернулся от неожиданности. Моментально среагировав, подбежал к испачканной в грязь двери и распахнул ее, ворвавшись в здание. Первое, что он увидел — летящая в него ваза. Ловко увернувшись от угрозы, Шон смог разглядеть невысокую, стройную фигуру, со светло-серыми волосами. Похоже, он нашел пропавшую. Роза забегала глазами по комнате, суетясь, взяла в обе руки стоящую справа от нее штыковую лопату, замахнувшись прямо на Шона.
— Подожди-подожди! — крикнул он, подняв руки вверх. — Успокойся!
Девушка тяжело и громко дышала, медленно опуская дрожащие руки и бросая лопату на пол, но подобрав со стола более подходящий для обороны нож.
— Кто ты вообще такой? — спросила она нервным и испуганным, даже немного угрожающим голосом, указывая острием лезвия на Родригеса.
Шону пришлось снова рассказать историю своего появления в этих краях, начиная от получения письма, заканчивая встречей с ее погибшим другом в городе. Возможно, он наговорил лишнего, но когда на тебя смотрит сверкающий нож, не очень-то и хочется разбираться в необходимости информации.
Роза села на маленький красный пуфик, кожаное покрытие которого сильно потрескалось, приставила обе ладони к лицу, и тихо, неуверенно заговорила:
— Я не смогла… Он стоял прямо передо мной. Я держала в руках топор, но не могла ничего поделать. Просто стояла как вкопанная и смотрела, как этот демон уничтожает Дэниела. Я слышала его крики, только потом пришла в себя, осознав, что его больше нет. Тогда я просто побежала, куда глаза глядели. Сижу здесь… час, может больше, может меньше… Я уже сама не помню, — она глубоко вздохнула и шепотом, сквозь порывы слез, которые, тем не менее, быстро исчезли, добавила, — Ужас какой-то.
Шон присел, облокотившись к стене. Он не мог ничего сказать. За последнее время произошло столько всего ужасного, что уже забылись хорошие времена, из памяти пропали слова, которым можно успокоить и подбодрить человека. Люди перестали верить в светлое будущее. Возможно, когда-то мы еще вспомним это время, как худший период нашего существования, вздохнем с облегчением и продолжим спокойную жизнь. Но, если мы хотим такое будущее, значит должны его себе обеспечить. Бездействие и принятие судьбы, вера только в чудо, которое спасет мир, лишь усилит наши страдания. Когда уже люди осознают нужду борьбы, встанут в один строй, дабы спасти человечество от вымирания? Кто-то потерял ту самую веру, кто-то отказался от борьбы, а другие — от всего. Не стоит объяснять, кто из них погиб первее.
Пересилить себя и встать на путь воина или зарыться под землю в ожидании полного конца — выбор за каждым. Выбор есть всегда.
Роза вытерла стекающие по щекам слезы, пришла в себя, посмотрела на Шона и спросила:
— Зачем ты пришел за мной?
— Я слышал твой голос по рации, знал, что ты где-то здесь. Клятва Гиппократа, да и мои личные, так сказать, принципы обязывают меня помогать людям. Я не мог бросить живого человека здесь, оставив на съедение вот этим, — Родригес покачал головой и прищурил глаза, — мерзким созданиям.
Дождь снова застучал по крыше здания мелкими каплями, стекая на асфальт, рисуя лужи и ручьи на дорогах.