- Йэ-э-э-э! - от вопля Файму с деревьев тучей снялись вспугнутые птицы. За ней этот дикий вопль подхватили и другие и Антон едва не оглох. Тоже заорав - для храбрости - он бросился вперед.
В какой-то жуткий миг мальчишке показалось, что он бежит вперед один - но тут справа и слева показались Маахисы и Нурны. Антон заорал снова... и едва не напоролся на выставленное копьё. Хоруны, конечно, были ошарашены засадой, но не испугались - может быть, просто не успели. Во всяком случае, времени опустить копья и занести дубины им вполне хватило, так что сказать, что Нурны и Маахисы подло напали врасплох, Антон всё же не смог бы. В последний уже миг он успел шарахнуться в сторону - и едва не угодил под дубину второго Хоруна. Мальчишка бездумно ткнул копьём - обожженное на огне остриё ударило в живот врага, но не воткнулось, а лишь пробороздило кожу. Тем не менее, удар был чувствительный - Хорун ёкнул и опустил дубину.
В тот же миг мальчишка полетел на землю - второй Хорун огрел его древком копья по шее, едва не распоров её острым зазубренным наконечником. И тут же размахнулся, готовясь пришпилить Антона к земле - но тут сбоку молнией мелькнуло копьё Файму, подрубая ему колено. Брызнула кровь, Хорун с воплем грохнулся на землю, зажимая ладонями рану. Файму вновь крутанула копьё, древко с глухим стуком врезалось Хоруну в ухо. Он молча опрокинулся назад...
Антон быстро поднялся, растирая пострадавшую шею. Вокруг почему-то никого уже не было и мальчишка вновь бросился вперед...
Хоруны, ошеломленные внезапной атакой, бежали - в сумраке леса там и сям мелькали смуглые спины и вспыхивали золотом гибкие фигуры Маахисов. Вокруг дико вопили, орали, кричали - Антон не мог понять, что происходит. Он бежал и бежал вперед, стараясь не свалиться, споткнувшись об упавшие ветки. Перед ним мелькал обитый кожей круглый щит, который тащил на спине убегающий Хорун и мальчишка упорно следовал за ним - не вполне понимая, что будет делать, когда всё же догонит... но Хорун вдруг остановился и повернулся к нему.
Как-то вдруг Антон понял, что вокруг, кроме них, никого нет. Со всех сторон по-прежнему кричали и вопили, слышались звуки ударов, но видно никого не было. Сердце мальчишки ёкнуло... но испугаться он уже не успел - Хорун вдруг откачнулся назад, и, ухнув от натуги, метнул в него копьё.
Чисто инстинктивно Антон шарахнулся в сторону - копьё пролетело совсем рядом, едва не зацепив бок, но мальчишка всё же споткнулся об какую-то ветку и упал. Издав дикий вопль злобной радости, Хорун помчался к нему.
К счастью, Антон ни на что не напоролся и не стукнулся. Он поднялся судорожным рывком - но Хорун был уже совсем рядом. Беззвучно и плавно выхватив из-за пояса зазубренный кремневый нож, он молча бросился на него.
К счастью, в руках у мальчишки по-прежнему было копьё. В этот раз ему хватило ума не выставлять оружие вперед, а использовать копьё как палку - которой оно, по сути, и было. Прежде, чем Хорун успел размахнуться, Антон треснул его сбоку по руке - к несчастью, не по той, которая сжимала нож. Рявкнув от боли, Хорун вновь бросился вперед. На сей раз, ему удалось ухватиться за древко - и неожиданно ловким ударом мехового сапога он сломал его. В руках у мальчишки остался лишь почти бесполезный обломок...
Хорун злорадно оскалился, показав крупные, желтые, какие-то лошадиные зубы. Пригнувшись, он снова бросился вперед, целясь ножом в бок, в печень. Антон в последний уже миг отпрыгнул в сторону. Вместо его тела нож со всей силой воткнулся в очень кстати подвернувшееся дерево и хрупкий каменный клинок сломался.
Прежде, чем Хорун успел понять, что случилось, в его руке осталась лишь бесполезная рукоять, а он сам отлетел, получив мощный удар палкой в лоб. Но башка у Хоруна оказалась крепкая, как камень, - зарычав от боли, он отшвырнул сломанный нож и вновь бросился на мальчишку. Антон попытался треснуть его ещё раз... но на сей раз Хорун успел перехватить палку и со страшной силой вырвал её из его рук, тоже отшвырнув в сторону. Он снова бросился вперед, врукопашную - Антон едва успел увернуться...
Правду говоря, он плохо умел драться - конечно, дома, как любому мальчишке, ему приходилось это делать, но он умел лишь отражать и наносить удары, имея в виду самое большее расквасить нос противнику. Хорун же учился убивать. Антон сразу понял это - он мог лишь защищаться. И, даже несмотря на это, его спасала лишь мальчишеская гибкость, да ещё то, Хоруну мешал заброшенный за спину щит. Мальчишке казалось, что его противник движется с замедлением - небольшим, но достаточным, чтобы Антон успевал отражать удары. И он, отдохнувший, не чувствовал усталости - а Хорун уже часто и тяжело дышал, его дурацкие меховые сапоги путались в лесном мусоре, по которому легко скользили легкие кеды Антона. Хорун совершенно обезумел от ярости, он слепо бросался на своего ускользающего противника. Антон, всё же получивший жестокий удар в бедро и ещё несколько менее болезненных затрещин, тоже понемногу стал звереть. Боль всегда приводила его в бешенство - особенно когда её ему причиняли умышленно. Внезапно Хорун остановился, тяжело дыша.