Подвал оказался просторным и пустым, но мальчишка всё время оглядывался: справа и слева, из зиявших в осыпавшихся кирпичных стенах проемов, доносились подозрительные шорохи и ему всё время казалось, что оттуда на него вот-вот бросятся. Мягкая, поросшая пузырчатой плесенью земля глубоко подавалась под его ногами.
Они прошли не меньше метров ста. Потом Иаши свернул в боковую комнату, вновь заперев за ними узкую, из четырех облезлых филенок, дверь. Ещё более узкая железная лестница круто вела вверх, к проему в высоком потолке. Миновав его, Димка попал в какой-то подъезд, вход в который был зачем-то заложен бетонными блоками. Пока Иаши сосредоточенно сопел, запирая тяжелую железную дверь подвала, остальные ждали. Потом они, все вместе, пошли наверх, спотыкаясь в зыбком свете его фонарика. Свет здесь не горел.
Лестница была почти доверху загромождена мебелью - им пришлось проявить немалую ловкость, с трудом протискиваясь между громадными шкафами. На пятом этаже мебельные баррикады кончились. Лестница тоже. Они вышли в просторное помещение, залитое ярким светом голых ламп накаливания. Окон здесь не было, зато были три тяжелых деревянных двери. Иаши отпер одну из них. Они вошли в громадную квартиру с дюжиной огромных комнат и окнами, выходившими сразу на три стороны.
- Вот здесь мы и проведем нашу последнюю ночь в этом мире, - ухмыляясь, сообщил Вайми.
Когда Иаши указал ему его комнату, Димка чувствовал себя, уже словно во сне - голова у него сейчас кружилась и он лишь отчасти понимал происходящее. Похоже, что это была личная спальня Иаши - пол, покрытый старым вытертым ковром, был усыпан какими-то книгами, атласами... У правой стены стояла смятая, неубранная постель, на которой просторно разместились бы человек пять. Димка, как подрубленный, свалился на неё - и моментально заснул...
Глава Десятая:
Песня Надира
Что легенды нам о боге,
Если бы не мы с тобой.
Наши боги - две дороги,
Что ведут в последний бой.
Барабан старается,
Трубач играет сбор,
И нет среди нас белоручек.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Кто куда, а мы лишь прямо
Через мрак на свет костра.
Прощай папа, прощай мама,
Прощай младшая сестра.
Пламя разгорается
На весь земной простор,
И первыми время нас учит.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
Ты гори, гори мой костер,
Мой товарищ, мой друг, мой попутчик.
...он не знал, сколько уже смотрит на сумрачную предрассветную степь. Рядом с ним кто-то стоял. Какой-то другой парень. Наверное, он смог бы разглядеть этот смутный и нереальный образ, но Димка сейчас смотрел в сторону - или, может, вперед. Они были в каком-то круглом помещении с застекленными стенами. Димка знал, что позади них, в гладком цементном полу, зияет широкое жерло колодца и лестница спиралью ведет вниз, к основным сооружениям крепости. Пол был на одном уровне с землей, отделенный от неё лишь низким бетонным бордюром. Эта неровная, кочковатая земля поросла высокой, уже сохнущей кустистой травой. Где-то далеко, на фоне зари, в небо в нескольких местах взлетали языки яркого, бездымного пламени. Их мерцающее зарево призрачно колебалось, словно увлекая за собой сияние рассвета. Димка знал, что это горит газ, и что его хватит ненадолго. До рассвета им придется спуститься вниз - но ещё не сейчас...
Странным образом он видел сейчас всё, словно смотрел сразу во все стороны. Позади них, в ещё темном небе, висел странный, ажурный и яркий, но ничего не освещающий полый шар большой, ярко-белой луны... из него росли иглы розового металла, и ещё нечто было внутри этого сложного шара, нечто темно-красное... но его никак не удавалось рассмотреть. А лицо незнакомого парня, одновременно освещенное и лучами рассвета, и текучими отблесками пламени, казалось таинственным и чужим...
Передать чувства было гораздо труднее. Он и этот парень были друзьями, они были одни, они сбежали из какого-то жуткого места и знали, что опасность ещё не миновала и впереди ещё много опасных приключений...