- А, - Антон вздохнул. Солнце постепенно заходило, весь мир вокруг стал сочным и малиновым, словно в каком-то сне. Горбушка солнца таяла в волнах - а потом вдруг полыхнула чистым зеленым огнем. Дома Антон тоже не раз видел на море зеленый луч - но сейчас это была не вспышка, а мощное сияние, которое длилось, наверное, минуту...
- Офигеть, - выдохнул Андрей, когда всё закончилось. Сейчас над их головами пламенели разорванные облака, неспешно плывущие на запад. Под облаками, то ныряя в них, то снова появляясь, кружила пара хрустальных драконов. Сейчас они сверкали, как рубиновые, и Антон вновь замер, затаив дыхание. Картина была неправдоподобно красивая, словно он наяву оказался во сне...
- Драконы, по крайней мере, тут есть, - сказал Серый, тоже глядя в небо. - Надеюсь, они будут и на Драконьем Пляже, когда мы, наконец-то, доберемся до него...
- Бог весть, кто на нем ещё будет, - буркнул Андрей. - Там же место открытое совсем. А по степи гуляют сейчас лесные твари. Драконы могут и не захотеть прилетать туда.
- Типун тебе на язык, - буркнул Антон. Разговор совсем уже перестал ему нравиться.
- А если всё-таки не прилетят? - упрямо спросил Андрей. - Что тогда делать? Сидеть тихо под веником и никуда не лезть до самого конца света?
- Типнаи же не лезут, - сказал Серый. - Песни вон поют...
Антон вздохнул. Пели Типнаи и в самом деле хорошо, - на несколько голосов, по очереди, с одной мелодией, но с различными тембрами и ритмом. Получалось странновато, но и в самом деле красиво, да и песен они знали много...
- А чем мы вообще тут займемся? - спросил он. - Найу будет Флейту делать. А мы? Валяться на пляже кверху попами?
- Нет, зачем? - Андрей смутился. - Просто поживем тут дня два-три, дольше Найу вряд ли провозится. Посмотрим всё, песни их послушаем... Всё равно, спешить нам некуда же.
- На несколько дней тут вполне можно задержаться, - согласился Серый. - Кормежка же за счет хозяев. Впрочем, если хочешь, можешь на Пляж вообще не плыть.
Андрей насупился, но возражать всё же не стал, хмуро глядя на запад. Там, ниже дотлевающих уже облаков, протянулась полоса красновато-золотого зарева, бросая текучие блики на волны. Его свет, рассеиваясь, поджигал висящую над морем дымку, стиравшую далекий горизонт.
- Так что нам делать-то? - наконец спросил он.
- Назад пошли, - усмехнулся Серый. - Спать пора.
Забравшись в гамак, Антон развернул ажурную, похожую на вершу крышку и тщательно застегнул её костяными крючками. Высота была метров тридцать и это нервировало - под спиной сейчас ничего не было, кроме циновки. Пусть прочной, надежно растянутой на веревках, всё равно...
Мальчишка вздохнул и откинулся на спину, честно пытаясь заснуть. Спать очень хотелось - только вот никак не засыпалось. До одеял и подушек Типнаи не додумались, к тому же, в полом стволе Дерева, словно в трубе, тянуло снизу сквозняком, легко проникающим через плетение циновки. Здорово в жару, но сейчас, как назло, оказалось прохладно...
Антон вздохнул и перевернулся, глядя вниз. Живот сразу же свело от страха, - но не сильно, скорее, даже приятно. Огня в Дереве не жгли, опасаясь пожара, но темно тут всё же не было. Роль фонарей играли высушенные и сшитые кожаными шнурками желудки йериков, натянутые на каркасы из прутьев - изнутри их обмазывали медом, привлекающим местных светляков. Светили они все неярко, но желтый мерцающий свет смотрелся романтично и таинственно. Таких фонарей тут было много и висели они совсем не для красоты - чтобы спешащие ночью по нужде не переломали себе шеи. Антону это казалось нелепым и смешным - но выглядело это созвездие мерцающих шаров красиво, словно целая галактика в живом дереве. Всё же, не так плохо, наверное, тут жить, подумал он. И заснул.
...Антон очнулся от холода. Несколько секунд он отчаянно пытался убедить себя, что холодная земля под правым боком ему просто чудится - потом всё же рывком сел, очумело оглядываясь.
Он сидел на дне усыпанной палыми листьями ложбины, почти под корнями огромного, наполовину вывороченного пня. Над ложбиной со всех сторон поднимались голые корявые стволы, исчезая в тумане. Он никак не мог вспомнить, как здесь оказался, не мог вспомнить даже, что было до этого. В конце концов он на четвереньках вскарабкался на склон нависавшего над ложбиной бугра и выпрямился во весь рост.