Дошагав до поворота, мальчишка на миг замер. Здесь, во дворе между его родной четвертой и соседней, седьмой школой всегда тихо - но, если прислушаться, в воздухе висит некий глухой, отдаленный гул, словно исходящий откуда-то из бесконечного пространства, - это по Транссибирской дороге шли поезда. Димке тоже хотелось поехать туда, на восток, - там новые города, там Владивосток и Тихий океан. Он мечтал стать моряком - как отец, служивший срочную на крейсере "Кутузов", или как дядя Миша, до сих пор служащий офицером на самой настоящей атомной подводной лодке. Вот это - настоящая служба, а не то, что в пехоте, с автоматом по грязи бегать!.. Ещё, правда, хотелось стать летчиком, но Димка сам понимал, что его мечта призрачна, - отец и мать говорили, что в летчики берут только круглых отличников, а с этим у него... Нет, он не какой-нибудь троечник, конечно, но четверки в его дневнике появлялись всё же чаще пятерок, и за это ему иногда доставалось - на словах, но тоже обидно. С другой стороны - ну нельзя же киснуть над уроками, когда друзья бегут кататься на лыжах или просто с горки на санках! А особенно тяжело было в мае, когда за окном уже шелестит листва, и душа просит пляжа и вольных прогулок. Тем не менее, Димка, как настоящий мужчина, успешно сдал все контрольные, и сейчас наслаждался заслуженной свободой...
Быстро обогнув школу, он вышел к главному входу, - и сердце на миг замерло. Там уже стоял желтый городской автобус, - и возле него несколько его товарищей.
Димка испуганно взглянул на часы - что, неужели всё же опоздал? - и с облегчением перевел дух. Всего-то четыре сорок, - а отъезд у них ровно в пять, чтобы по утреннему холодку пройти хотя бы самое начало маршрута. Похоже, не ему одному не сиделось на месте...
Торопливо поправив рюкзак, он побежал к ребятам.
- Светлов! Явился, наконец-то! - с ходу заявила Аглая Марецкая, вожатая их пионерского отряда - рослая, крепкого сложения девчонка, одетая, как и все они, в футболку и штаны от спортивного костюма. На ногах у Аглаи были китайские (1.) кеды тридцать восьмого размера, а на груди пламенел пионерский галстук. На взгляд Димки, сочетание забавное, но свои мысли он оставил при себе. Характер у Аглаи был, как у танка, и дураков перечить ей давно не находилось. Именно она "пробила" этот поход, когда Игорь Васильевич, руководитель кружка, вдруг срочно уехал по каким-то семейным делам, за что мальчишка почти готов был её расцеловать. Она да Сергей - душа и сердце их туристского клуба.
Рядом с Аглаей стояла Танька Ковалева, её лучшая подруга, и Андрей Гаюнов, её, так сказать, друг. Димка не знал, восхищаться ли его смелостью или считать его просто дураком. Он-то уважал Аглаю - но дружить с ней не стал бы ни за какие коврижки. Это же всё равно, что дружить с тигром, - не знаешь, то ли он тебя оближет, то ли съест. Взрывалась Аглая не хуже водородной бомбы, и все, кто попадал ей под горячую руку, икали потом очень долго. Сам Димка до сих пор с содроганием вспоминал последний Новый Год, - он всего-то уронил один шар для школьной елки, а Аглая разоралась так, словно он звезду для верхушки разбил. Даже из пионеров угрожала выгнать, хотя и прав-то таких не имела!..
Скандал, к счастью, оказался короткий, - Аглая как быстро взрывалась, так и быстро отходила, но новогоднее настроение она ему испортила. Ненадолго, конечно, - но всё равно обидно, хотя и шар жалко, его тоже люди делали...
Чуть в стороне, на составленных в рядок рюкзаках, сидели закадычные дружки - Борька Стеклов и Юрка Головин, и как всегда, о чем-то бодро трепались. Они прервались лишь на секунду, взглянув на мальчишку.
- Всем привет! - Димка вскинул руку в пионерском салюте.
- Ты б ещё честь им отдал, - тут же съязвила Танька, и Аглая зло фыркнула. Насмешек над пионерией она не терпела, даже от лучшей подруги.
- А что? До отъезда ещё двадцать минут, - удивился Димка. - Да и наших пока почти никого нет.
- Сережка уже здесь, и Машка твоя тоже, - немедленно пояснила Аглая. - Они в автобусе сидят.
- Машка не моя, - пробормотал Димка, чувствуя, как непонятно почему краснеют уши. Нет, всё же все девчонки - язвы. Вот нечего им делать, кроме как об этом самом языками трепать, невесты недоделанные! Ну, кроме Машки, понятно.
(1.) Это кажется невероятным, - но китайские вещи поставлялись в СССР и в 60-х, и в 70-х, причём ОТЛИЧНОГО качества. Великолепные ткани, а также теплые одеяла, клетчатые рубашки "Дружба", прекрасные термосы... Тогда китайцы ещё помнили, КОМУ Китай обязан своей независимостью, и старались для "старшего брата"...
Подбросив рюкзак на плече, Димка бодро залез в теплый, пахнущий маслом салон. Сергей и Машка сидели над задним колесом, как обычно. Он помахал им рукой и плюхнулся в кресло у окна напротив, - любимое своё место, по пути пожав руку Сережки. Пожатие было крепкое, почти как железное, - Сережка Малыхин, сын офицера, мечтал стать космонавтом, и спортом занимался очень серьёзно, да и выглядел подтянуто - короткие русые волосы, густой загар, майка-тельняшка. Глаза серые, большие и внимательные, а лицо - твердое, то ли помора, то ли уже викинга. Он и в самом деле был с тех северных краев, чуть ли не из Мурманска.
Машка Орехова казалась чуть ли не его негативом, - невысокая, гибкая, с круглым и невероятно симпатичным лицом коренной сибирячки. Год назад её родители переехали из Ачинска, и едва увидев её, Димка ощутил какой-то толчок в сердце. Правда, подружиться с Машкой оказалось ой как непросто, - слишком уж сурово она, на взгляд Димки, относилась к парням, - но всё-таки удалось, и теперь, сидя с ней рядом, он ощущал в груди приятное тепло. Стало так хорошо, что дальше, казалось, уже некуда. Вот если бы эта язва Аглая ещё не называла их в глаза женихом и невестой и не говорила, что не об этом пионерам надо думать...
- Ничего не забыл? - сразу же спросила Машка с чисто женской заботливостью.
- Обижаешь, - проворчал Димка. - Я свой рюкзак на десять раз перебрал.
- Всё равно, самого нужного там не окажется, - спокойно заметил Сережка. - Закон жизни.
- Да ну тебя, - проворчал Димка. Про себя он порадовался, что родители уехали, - в прошлые разы мама набивала в его рюкзак столько теплых вещей, что места для другого просто не оставалось. А кому, скажите, нужны куртки и свитеры в июне? - Сам-то ничего не забыл?
- Обижаешь, - в тон ему протянул друг, и мальчишки рассмеялись. Вот уж у Сережки наверняка всё в порядке, - его отец, матерый турист, чуть ли не мастер спорта, бывал даже на плато Путорана. Рюкзак друга аккуратно стоял на заднем сидении - меньше, чем у Димки, но наверняка тяжелее: вещи там уложены так плотно, что дальше некуда. У самого Димки на такое не хватало терпения, - из-за одной вещи весь рюкзак каждый раз перекладывать? Ну, пусть пучит его - это не смертельно, главное, чтобы ничего не гремело и не звякало, - когда идешь час за часом, это здорово раздражает, и тебя, и соседей...
- Ой, смотрите, Эдик идет, - заметила Машка, и Димка повернулся к окну. В самом деле, к автобусу деловито топал Эдик Скобелев, - он придерживал свой рюкзак за лямки двумя руками, и явно сопел от натуги. Сам он походил на хомяка, - и фигурой, и толстощеким лицом. Турист из него был так себе, - но Эдик упорно таскался в походы в напрасной надежде похудеть.
- Наверное, опять рюкзак едой забил, - заметила Машка, и Димка хихикнул. Он помнил, как в самый первый раз Игорь Васильевич, заподозрив неладное, попросту вывернул рюкзак Эдика наизнанку. Там оказалось штук двадцать шоколадок и - офигеть! - настоящий торт! Того, что Игорь Васильевич выдал потом, было лучше не слышать, - несчастный Эдик стоял красный, словно рак, и покорно отправился домой...
Димка думал, что он не вернется, - но упрямства Эдику занимать не пришлось. Он казался идеальным объектом для насмешек, - но попавшие под его тяжелую руку быстро проникались к нему уважением. А уж для поддевок Эдик был непробиваем, чем и заработал совсем немалый авторитет среди мальчишек.