В лагерь мальчишки возвращались молча и быстро, внимательно глядя по сторонам. Шагая рядом с товарищами, Димка как-то по-новому ощутил их дружбу. Дома всё было не так. Дома были родители, была пионерская дружина, была школа, государство, наконец. Там о них заботились. Здесь о них заботиться некому. Всё зависит лишь от них самих. Ощущение было новым и почти пугающим. Но именно «почти» — рядом с друзьями оказалось не страшно…
Теперь их было уже шестеро, — может, поэтому никакие здешние твари к ним не привязались. Димка считал секунды, думая о Машке, — хотя и немного стеснялся этого, ведь и другие девчонки, даже Аглая, — девчонки, а значит, он тоже должен их защищать…
Как и всё, чего долго ждешь, лагерь открылся неожиданно. Димка увидел обширную, заросшую роскошной травой поляну, протянувшуюся вдоль бегущей в каменистых берегах речки. Возле неё стояли две палатки, между них горел костер, — а за ним, под самодельным навесом, на свернутых одеялах, возлежал Андрюха Гаюнов, весь перевязанный вдоль и поперек, словно раненый боец Красной Армии — бинтов Танька не пожалела. Сама Танька и Аглая вполне бессмысленно суетились вокруг. Сашка, с забинтованной до локтя рукой и страдающим лицом, слонялся вокруг, тщетно стараясь привлечь их внимание.
От этой картины у Димки отлегло от сердца — будь Андрюхе на самом деле плохо, у него не хватило бы сил играть Раненого Героя. Машка хлопотала у висевшего над костром котелка, а Ирка — офигеть! — возилась со своим гербарием.
Да уж, насмешливо подумал Димка, Ирке здесь будет счастье — дофига растений, и все науке неизвестные. Это тебе не по скалам сибирским лазить, в попытке найти ещё неописанный никем вид лишайника, — был у Ирки такой пунктик. Она мечтала обогатить науку, а заодно и оставить в ней свое имя — ведь каждый новый вид называют именем первооткрывателя…
Эдик с мрачным видом стоял возле левой палатки, опираясь на выломанную из здоровенного сука дубину. Полуголый, растрепанный, он сейчас удивительно походил на троглодита — или на двоечника из школьной стенгазеты, и явно сам это понимал…
Потом Ирка подняла глаза, — и спокойствие рухнуло.
— Мальчики!
Дальнейшего Димка никак не ожидал. Машка бросилась ему на грудь, едва не сбив с ног. Ошалевший мальчишка еле-еле выбрался из её объятий, смущенный и растерянный, но Машка тут же схватила его за руки, неотрывно глядя в глаза.
— Димка! Живой!
— Ну, живой, и что? — проворчал мальчишка. — Что со мной могло случиться?
— Ой, да что угодно! — Машка отпустила его руки и тоже смутилась. — Тут такая жуть была!..
— Постой, а что с вами было? — спросил Димка. — Как вы сюда попали-то?
— Димк, я не знаю, — Машка одернула кофту и отвернулась. — Едва палатки поставили, как гроза началась — ну, мы и залезли внутрь. Потом заснули. А потом… Я чуть с ума не сошла, Димк! Всё вокруг чужое и вы непонятно куда делись. А потом твари эти из лесу налетели. Было страшно! Хорошо хоть, мальчишки их прогнали. И то — Сашку и Андрея порвали, Танька на них все бинты извела…
Машка замолчала, потом повернулась к мальчишке.
— Димк, что с нами теперь будет?
— Нормально всё будет, — веско сказал Димка, с уверенностью, которой вовсе не испытывал. Уши у него покраснели — это была почти что ложь, а лгал он едва ли не в первый раз в жизни. Но сказать девчонке что-то иное он просто не мог. — Мы домой вернемся, обязательно.
Машка с сомнением посмотрела на него.
— Правда, Димк?
— Правда, правда, — проворчал мальчишка. — Люди и не из таких ситуаций выпутывались. Девятаев, вон, из фашистского концлагеря на бомбардировщике вырвался. А мы-то не в лагере и фашистов тут нет — одно зверье неразумное. Так что нормально всё будет.
— Ой, я про кашу забыла, — вдруг пискнула Машка. — Подгорит же! — она бросилась к котелку. Димка проводил её взглядом и вздохнул. И как прикажете это понимать? То чуть в объятиях не задушила, — а через минуту бросила его ради какой-то каши. Ну, как поймешь их, девчонок?..
— Итак, что делать будем, товарищи пионеры? — спросила Аглая, когда вызванная встречей волна эмоций несколько схлынула. Отобранный у Максима свисток вновь гордо висел у неё на груди, поверх галстука.