Они — все сразу — бросились к нему. Серый мычал и вяло отпихивался. Рука у него покраснела, как ошпаренная, и стала горячей на ощупь — но ничего страшного с ней, по виду, не случилось. Наконец, мальчишка отдышался и смог сесть.
— Как ты? — испуганно спросил Антон.
— Да нормально… — Сергей помолчал. — Знаешь, боль, сама по себе, страшна лишь сначала. А потом… вроде как гул такой в голове, и просто перестаешь понимать, как и что… Я испугался, что сойду с ума… и, может, сошел бы. Только эта зараза сдохла раньше…
— Вы все, русские, чокнутые, — хмуро сказал Вальфрид. Лицо у него, почему-то, было при этом виноватое. — Вот поэтому и… — он не договорил.
Антон вспомнил, как сам совал руку в этот «огонь». Тепла он не почувствовал, — но было очень больно… Сколько выдерживал это Сергей? Минуту? Две? Три? Немыслимо…
— Я бы так… не смог, — смущенно признался он, понимая, что краснеет сам, унизительно и глупо. — Я даже мгновения не смог терпеть, а ты…
— А я, — Сергей снова помолчал. — Знаешь, мне просто надоело всё это, вся эта беготня туда-сюда-обратно, тайны, загадки все эти… Я просто решил, что должен это сделать, иначе и дальше… а, ладно. Давайте посмотрим, что там…
Осторожно переступив через раму, мальчишки подошли к пьедесталу и заглянули в чашу. Она была доверху заполнена прозрачной водой, а на её дне лежали… бусы. Самые обычные… хотя нет, как раз НЕ обычные — несколько самых крупных бусин были словно налиты изнутри сочным светом, зеленым, желтым или фиолетовым…
— Что это за фигня? — возмутился Антон. Он ожидал увидеть в самом деле ключ, большой и сложный, как рисуют их в сказках, или, на худой конец, какой-то магический кристалл — но это!.. — Они что, издеваются? Да я им всем ноги вырву, когда найду! Мы сюда столько перлись, Льяти потеряли, Серый сам чуть не сдох, чтобы сюда войти — а это…
— А это, — Сергей сунул руку в воду (Антон напрягся, но ничего такого не случилось — это оказалась самая обычная вода) и вытащил всю связку. Бусы были стеклянные, разноцветные — густо-фиолетовые, сочно-желтые, глянцево-черные, в общем, самые обычные на вид. За исключением нескольких бусин, которые светились, как маленькие фонари.
— Наверное, они радиоактивные, — нервно предположил Андрей.
— Нет, — Серый усмехнулся и сунул бусы в карман. — Пошли отсюда, всё, нечего здесь делать…
С непонятным облегчением ребята выбрались наружу, где снова пошел снег. Никто, однако, не спешил спускаться, зловещую возню на лестнице все помнили слишком хорошо…
— Ну, что нам дальше делать? — наконец, спросил Антон. Делать им тут было совершенно нечего, а когда он представил себе обратный путь — ВЕСЬ обратный путь, с лавинами, Туманом, адским лесом и ждущими их в нем Хорунами, у него откровенно ослабли колени. — Вот, пришли мы сюда, куда никто не приходил, взяли то, чего и взять нельзя, — и что? Даже если местные легенды не врут, этот чертов Надир аккурат на другой стороне этого проклятого сумасшедшего мира, за пустыней, через которую и пройти вовсе нельзя, в таком месте, где люди с ума сходят. Да даже если мы туда как-то дойдем… потратив черт его знает сколько месяцев… Даже если эти чертовы бусы и есть Ключ, то надеть их может лишь один человек. И что-то говорит мне, что это вовсе не один из нас. Не жизнь, а сказка — чем дальше, тем страшнее.
— Хорош ныть, — коротко сказал Сергей. — Ну да, мы в сказке. Страшненькой, чего уж там… И играем по чужим правилам, в которых ни фига не понимаем. Но ведь выигрываем же! Сюда вот дошли, Ключ взяли…
— Ага, взяли — и что? — уныло повторил Антон. — В Столицу назад топать? Снова через этот ср… этот лес? Так нас там Хоруны ждут — не дождутся. Поймают, Ключ отберут… А вдруг он как раз только ихнему вождю подходит? Вот тогда в самом деле будет конец, как тот шаман сказал…
— Шаман много чего сказал, — Вальфрид молча поиграл желваками. — Только плевать мне… даже если это всё правда. Плевать!..
Антон очень захотел спросить, что там говорил шаман… но сдержался… к своему удивлению. А ведь всего пару месяцев назад… да что там пару месяцев, пару дней всего! — он бы непременно полез к Вальфриду с вопросами… и вышло бы нехорошо. Совсем. Теперь он это чувствовал. Чувство это было новым и почти пугающим. Словно он сам стал каким-то другим человеком…