— Ты с ума сошел! — завопила Ирка. — А если бы ты погиб?!
— Да не, я ловкий, — Льяти бросил пучок травы и посмотрел на свои ноги. Они все были в красных пятнах, словно их ошпарили кипятком. Лицо его скривилось от боли, но голос звучал вполне спокойно. — Это сейчас я споткнулся. Квинсы, вон, вообще к самому стволу подбегают — и ничего им, гадам таким…
— А им-то зачем? — удивилась Ирка.
— А стрелы мазать. У него сок очень зловредный — насмерть не отравит, а ни рукой, ни ногой пошевелить не сможешь. Лежишь, как бревно, а эти уроды над тобой смеются…
— А зачем это им? — спросил подошедший Сергей.
— Как зачем? — удивился Льяти. — А как они тогда прохожих грабить будут? Квинсы же все трусы. Они в драку никогда не лезут. Стрелами из кустов — это да, а в честный бой — никогда, понимают же, что им там ничего не светит.
— А что ж вы им ума-то не вложите? — удивился Максим. — Грабить ведь нехорошо.
— Да мы пробовали, да только фиг найдешь их, — вздохнул Льяти. — Квинсы — они вообще дикие. У них даже домов нет — они по дуплам прячутся. И красятся так, что фиг их заметишь.
— Как это — красятся? — спросил Борька. — Как девчонки?
— Ну, они краски всякие делают — из камней, из растений всяких. А потом кожу себе мажут — в зеленый в основном цвет, с разными пятнами. Вот потому и не заметно их.
— А, это как у нас маскхалаты, — догадался Сергей. — Только у нас солдаты одежду красят… то есть, не они, а сразу на фабрике красят. А Квинсы — себя, прямо кожу.
— И не чешется у них? — с интересом спросила Ирка.
— Чешется, надеюсь, — ответил Льяти. — Я-то не пробовал. Я же не дикарь какой.
Димка хихикнул. От парня в одном куске звериной шкуры такое заявление звучало несколько забавно…
Он перевел взгляд туда, куда ударила струя, — и невольно поёжился. В аккуратной зеленой травке зияла похожая на кляксу черная дымящаяся проплешина.
— Ни фига себе цветочек, — Борька почесал в затылке. — Сразу и могилка тебе, и надгробие.
Димка недовольно помотал головой. Сцена вышла бредовая, словно из сна, — но это самая что ни на есть реальность, и в неё нужно поверить. Мир здесь полон опасностей, — и им наплевать, что кто-то сомневается в них… Танька, между тем, уже ковырялась в своей аптечке, надеясь найти там мазь от ожогов — но, увы, напрасно.
— Не знаю, чем тебе помочь, — наконец с неохотой призналась она. — А вы что в таких случаях делаете?
— Надо пайвулл найти, — проворчал Льяти, поднимаясь на ноги. — Да вон он, внизу…
— Что? — спросила Ирка.
— Пайвулл, — пояснил Льяти, уже бодро спускаясь вниз. Если ему и было больно, на его ловкости это никак не отразилось. — Это растение такое. Лечебное.
Пайвулл оказался похожим на земное алоэ — толстый конический стебель высотой метра два с половиной, сплошь покрытый мясистыми, темно-зелеными отростками и увенчанный пучком длинных колючих листьев. Тоже далеко не безобидных — когда Льяти протянул копье и сбил со ствола несколько отростков, листья вдруг, словно плети, хлестнули по древку, оставив на нем хорошо заметные царапины.
— Нет, ну ни фига себе, — повторил Борька. — И много тут таких… цветочков?
— Не, не очень, — ответил Льяти, аккуратно подтаскивая к себе сбитые отростки острием копья. — Ксорна, например, плодами стреляет, которые взрываются, но они не ядовитые, только семена там страсть как липкие. Их девчонки потом вымачивают и мордочки себе настоем мажут.
— Зачем? — удивился Борька.
— Они думают, что это цвет лица улучшает, — пояснил Льяти. — На самом деле это кожные болезни всякие здорово лечит, да и сами семена вкусные. Ну, вот…
Он подтянул обломанные отростки к ногам и взял один. Как оказалось, внутри эти штуки были полые и наполненные сладковатой водой, очень вкусной, — а внутренность их покрывала зеленоватая желеобразная масса. Ей-то Льяти и натер свои ожоги. Похоже, что боль отпустила его почти сразу, и он облегченно вздохнул.
— Он и раны лечит, да? — спросила Ирка.
— Да. Его и есть можно, если чем-то отравился. Так-то не стоит, — пронесет со страшной силой, и вообще….
— Надо ещё листьев набрать, — предложил хозяйственный Борька. — Удобней, чем фляги, да и вода в них вкусная.
— Нельзя, — ответил Льяти. — С этого пайвулла нельзя.
— Это почему же?
— Если много сразу отломать, пайвулл засохнет, — а зачем это надо? В лесу порядок должен быть, тут ничего просто так портить и ломать нельзя.
Аглая довольно закивала: во время походов она сама не раз и не два говорила то же самое.