— Не будьте ребенком, — мрачно сказал Мейсон. — Нельзя было оставлять пистолет Дика.
— Я знаю, — быстро сказала она, — но все будет хорошо. Мы скажем, что Хартли уже около недели* носил с собой пистолет и что Дик не брал его.
— Но он же не заряжен, — сказал Мейсон. — Нельзя же застрелиться из незаряженного пистолета…
— Но я вставила туда обойму, прежде чем подложить его.
— Ту обойму, которую я отобрал у Дика?
— Да.
— А вы знаете, что полиция может подвергнуть все экспертизе, и тогда обнаружит отпечатки пальцев ваши, Дика и мои.
— Боже мой! Я не знала!
— Или вы самая умная женщина, которую я когда-либо встречал, или набитая дура, — сказал Мейсон.
— Но я же ничего не знаю о полицейских штуках.
— Послушайте, — сказал Мейсон, испытующе глядя на нее. — Вы думаете, что Хартли Бассет выходил из дома, или вы знаете, что в это время он был мертв?
— Конечно думаю, что он выходил. Я же говорила вам, что видела его… Мне показалось, что это был он…
— Эта девушка ваша сноха?
— Да, она замужем за Диком. Но вы не должны никому говорить об этом.
— Почему? Что здесь особенного?
— Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом. Я потом вам все расскажу.
— Хорошо. Вы готовы отвечать на вопросы?
— Я не знаю… Нет, я не могу отвечать.
— Почему?
— Потому что я сейчас не знаю, что говорить.
— А когда вы будете знать?
— После того, как поговорю с Диком.
— Это вы убили Хартли? — неожиданно спросил Мейсон.
— Нет.
— Дик?
— Нет.
— Тогда зачем вам снова разговаривать с сыном?
— Потому что я боюсь, что они найдут того, кто убил… О, у меня нет сил говорить об этом. Пожалуйста, не тревожьте меня!
— Хорошо. Только один вопрос, но, ради Бога, скажите правду. Вы убили его?
— Нет.
— Вы сможете это доказать, даже если вас арестуют?
— Да, думаю, что смогу.
— Хорошо. Только держитесь подальше от газетчиков и полиции. Скажите, что вы слишком расстроены, чтобы отвечать на вопросы. Они будут настаивать, а вы закатите им истерику. Все время противоречьте своим же показаниям. Скажите, что видели мужа за час до смерти, а потом добавьте, что это было на прошлой неделе.
— Другими словами, продемонстрировать, что у меня из-за случившегося не все в порядке с головой?
— Да, говорите чепуху, смейтесь, плачьте. Вы поняли меня?
— Да. Но не будет ли от этого хуже?
— Конечно, это опасно, но еще опаснее попасть в полицейскую ловушку. Помните, что если вы невиновны, то это можно доказать…
Открылась дверь, и на пороге появился сержант Голкомб из главного управления полиции.
— Вы, — сказал он, указывая пальцем на Мейсона, и Перри не спеша пошел в другую комнату. — Что вы знаете об этом деле?
— Ничего особенного.
Вы никогда ничего не знаете, — сказал Голкомб. — Что скрывается за вашим «ничего особенного»?
— Я пришел сюда по делу к мистеру Бассету.
— Что это за дело?
— Оно касается одного молодого парня, который работал у Бассета.
— Кто он такой?
— Мой клиент.
— Его имя?
— Я должен получить от него разрешение, прежде чем назвать его имя.
— Что вы делали, когда пришли сюда?
— Я нашел здесь волнующую сцену.
— Что именно?
— Спросите лучше других, подробности я не знаю. Что-то произошло между Хартли Бассетом и его сыном Диком. Что-то насчет молодой леди, которую ударили.
— Кто ее ударил, что за удар?
— Они говорили, что ее кто-то ударил.
— Кто же?
— Она не знает.
— Это как же так?
— Дело в том, что она никогда раньше не встречала этого человека.
— Где эта особа?
— Я взял на себя смелость отправить ее в такое место, где она будет чувствовать себя спокойно до утра.
— Что вы сказали?
— Я ее отправил туда, где она до утра будет в безопасности.
— Вы понимаете, что вы сделали?
— А что?
— Разве вы не знали, что здесь произошло убийство?
Перри Мейсон сделал удивленный вид.
— Боже мой, ну конечно, не знал!
— Ну, а теперь вы знаете.
— И кто же был убит?
Сержант Голкомб насмешливо посмотрел на Мейсона.
— Вы же первый обнаружили труп.
— Но Хартли Бассет покончил с собой.