Князь, стоя у шалаша, любовался степным закатом. Подскакал на вороном коне Асай:
- Поторопись, Гюргибек! Прибыл после полудня, а поклона Булату ещё не сделал. Осерчает, боюсь.
Пришлось входить безоружным к баскаку, предварительно распорядившись, чтобы Вепрев держал охрану в боевой готовности. Унизителен княжий пояс без меча, а приходится терпеть ради будущего.
Ордынский чиновник сидел в большом пустом помещении на кошме.
- Здравствуй, Мин-Булат, - склонил голову князь.
- Здравствуй. Здоров ли? - равнодушно спросил баскак.
- Благодарствую. Ты здоров ли? - в свою очередь спросил Юрий Дмитрич.
- Осень тёплая, - почмокал ордынец. - Солнышко светит. Дождика нет.
- Да, хорошо, - кивнул князь. Ещё постоял. - Я пойду, пожалуй.
- Иди, пожалуй, - разрешил баскак.
И ни слова про обустройство прибывшего, про неудобства. Можно сказать, вообще ни о чём ни слова. Пришлось подавить обиду. Да в конце концов тьфу на этого дорогамина! Однако в самых дверях гортанный голос остановил:
- Каназ Юрьи!
Князь обернулся.
- Каназ Юрьи, мирись с Василием!
Князь молча вышел.
У себя в шалаше лёг на медвежью шкуру, стал сосать сорванную по пути былинку. Вечерело, воздух заметно похолодел. Асай снаружи развёл костёр, а внутри поставил жаровню с красными угольями.
Кто и зачем занёс его сюда? Сидеть бы подле Настасьюшки в Галиче. Или строить новый терем в Звенигороде. Дело везде и всюду найдётся. А для слишком уж громких дел годы пошли не те.
Чу! Что за шаги, что за разговор? Голос будто знакомый.
- Гюргибек, к тебе гость. Выходи к костру, - невесело пригласил Асай.
- Какой гость?
- Боярин Всеволож. Иван Дмитрич.
Князь вздрогнул всем телом, усилием заставил себя подняться. Меньше всего сейчас хотел видеть учителя своих сыновей, самого сильного и коварного супротивника в споре с племянником. А не откажешься, не отсидишься в шалаше от непосильного поединка. Вышел.
Иван Дмитрич встретил спокойно, сидя на сложенном конском потнике. При появлении князя встал, склонился:
- Здрав буди, княже! Как можется?
- Спаси Бог. Как тебе?
- Благодарствую. Княжичи твои учением радуют. Старший не весьма, средний более. Жаль, не отдал младшего.
- Робок, - отозвался отец о Дмитрии Красном.
Всеволож помолчал, глядя на степную вечернюю зарю, разлившуюся по чистому небу. Князь не нарушал молчания.
- Вижу пожар, - вдруг сказал Иван Дмитрич. - Над всей Русью пожар!
Юрий Дмитрич молчал.
Всеволож снова заговорил:
- Отчего, княже, по прибытии не пришёл спросить о здоровье нашего государя?
- Он мне не государь.
- По его отцовскому завещанию государь, - напомнил боярин. - Ведь как у Василия Дмитрича сказано в духовной: «А даст Бог сыну моё великое княженье...»
- А по моему отцовскому завещанию - не государь, - стоял на своём князь Юрий. - У Дмитрия Ивановича в духовной сказано: «А по грехам отымет Бог сына моего князя Василия, а кто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев удел».
Боярин на это молвил очень тихо и очень веско:
- О тебе там не упомянуто, имени твоего не названо. Эх, если бы было имя, и спорить бы не о чем!
Так это у него вырвалось, будто в глубине души хотел добра Юрию. Да с чего?
Всеволож откланялся. А уходя, оставил противника с безысходно-удручающим словом:
- Нет, князь Юрий, не на твоей стороне будет приговор третейского суда, ох, не на твоей!
Пыль уже рассеялась за удалившимся всадником, когда пришёл в себя, шлёпнул ладонью по лбу, пожалел, что сразу не оспорил витиеватые разглагольствования. Имени нет! А «кто будет под тем сын мой»? Это ли не выражение имени? Никто как Юрий «под тем сын»! Ах, крючкотвор!
Князь долго не мог заснуть: до полночи спорил в уме с боярином. Укрепился неотразимыми доводами, которым непременно сразит его на ханском суде.
Покинул баскака ни свет ни заря. От свежести - сна ни в одном глазу. А вокруг, куда ни глянь, - голая земля, жухлая трава, ни деревца, ни жилья, ни речки, ни ручейка. Дикое Поле - одно слово.
Жизнь, однако, кипела. Высоколетные, крыластые птицы парят, камнями падают наземь, взвиваются с добычей, ищут места для трапезы. И не назовёшь пространство безлюдным. Нет-нет да промелькнут на выносливых лохматых лошадях ордынские гонцы с колокольцами. Нет-нет да покажется конный разъезд, мелькнёт издали и исчезнет: не по зубам ему вооружённая встреча на равных. Разведка доложила, что и племянник покинул гостеприимный кров Мин-Булата. Движется в стороне от дяди.
Отдыхали на солонцах. Утренничали всухомятку, ибо не из чего было разжечь костров. Московляне не появлялись, вознамерились сохранять расстояние. Радовало, что солнце ещё не скупится на тепло и ветра не столь знобко пронизывают. На небо посмотришь - лето, на травы... уже осень.
А несколько дней спустя и трава стала получше. Появились отары овец, табуны коней. Асайка мотнул головой вдаль, на цепочку мазанок:
- Сабанчи!
- Что? - не понял князь.
- Ордынские пахари.
На сей раз отдых был не простолюдинским - голова на седле, а господским - на кошме. Ели лепёшки, пили кумыс, слушали домовитое лопотанье хозяев.
С тех пор поселения стали чаще, крупнее, пути многолюднее. Однажды Асай торжественно объявил:
- Скоро Кокорда. Выехали на прямую дорогу.
Дорога была торная, широкая, крытая дресвой[98], хорошо утоптанная. Её оживляли не только всадники, но и повозки с грузом.
- Что везут? Откуда? - любопытничал князь.
- С юга. И кое-что с востока, ибо переправа выше столицы, - со знанием дела пояснял Карачурин. - Из Тавриды ввозится глина. Сарайские мастера делают по тамошним образцам кружки, миски и прочее. Из Азии везут хлопок-сырец для ткачества.
- Знаю, мастеров у великого хана много, - согласился князь.
- В столице большие участки заняты мастерскими. А как же? - вошёл во вкус рассказчик Асай. - Кузнецы, кожевники, оружейники. А сколько фабрик изготовляют разные орудия для скотоводов и сабанчи! Здесь ты можешь купить, Гюргибек, бронзовые и медные сосуды, каких у нас нет. А кожа тончайшей выделки? А шерстяные ткани, не чета немецким?
- Однако же немцы в Больших Сараях построили много зданий, - возразил Юрий Дмитрич.
Асайка вздохнул:
- Они умеют из камня. Здесь нету дерева, а то бы строили русские.
- И слава Богу, что нету дерева! - засмеялся князь.
Он заметно повеселел, приблизившись к цели своего путешествия.
Веселье перешло в радость, когда его отряд встретился с другим, меньшим, более нарядным. Одежды были не русские, лица тоже. Но впереди на гнедом коне ехал Каверга.
Старый знакомец крепко обнялся с князем.
- Твой человек назвал время и место, где мы можем повстречаться.
Князь и великий темник поехали стремя в стремя.