Он чуть склонил голову и потер лоб серебряным пальцем.
— Теория за тем, что я пытаюсь делать, сложная. Но словами дилетанта, если позволите, виверна — существо из пергамента и чернил. Она не создана из пергамента и чернил, это был проводник, через который она родилась. И через него ее можно исцелить.
Нилла кивнула.
— Думаю… я понимаю это.
— Нет, уверяю вас.
Она хмуро посмотрела на него, потом на крыло виверны. Виверна чирикнула, заерзала под ее взглядом.
— И когда вы чарами создали этого зверька, это было как когда вы создали Деву Шипов?
— Процесс был схожим, да. В отличие от воплощения кошмаров в реальность, воплощение мечты не запрещено у магов. Но это считается низкой магией. Я научился трюку случайно еще школьником. Годы спустя я понял, что в этом маленьком глупом хобби были капли темной магии. А потом я начал практиковать это, создавая больше и больше мечтаний, пока их создание не стало для меня легким, как дыхание.
— Вы их видели? — спросила Нилла. — В мире смертных?
Сильвери пожал плечами.
— Они выглядят как тени в нашем мире. Но они счастливее в Эледрии, где воздух легче. Он приятнее для магических существ.
— Им тут нравится.
— Да. Чем дальше Роузвард от нашего мира, тем больше процветают мои виверны.
Нилла задумчиво кусала щеку изнутри.
— Вы говорили как-то, что виверны были пленниками тут. Как вы. Король-фейри тоже проклял их?
— Нет. Я, — его тон был тяжелым. Полным стыда. — Через год после моего заключения я… боялся, что впаду в безумие, если останусь один еще дольше. Я вернулся к изначальным книгам заклинаний, в которых создавал виверн и записал их чары. Мои навыки не такие, какими были, — он поднял пострадавшие ладони, — но у меня был запал. Я заставлял пальцы слушаться, пока все мои маленькие создания не стали привязаны ко мне, как я привязан к Роузварду, — его голос стал ниже, был чуть громче шепота. — Сначала они злились. Были в ярости. Но мы привыкли друг к другу. И они спасают от тишины, от монотонности.
Он склонил голову, взглянул на нее из-под бледных ресниц.
— Как видите, мисс Бек, я не добрый человек.
Они молчали, только виверна чирикала, и трещал огонь в камине. Сильвери смотрел вниз, но Нилла видела, как дергалась его щека, он ощущал ее взгляд.
Сколько стыда мог терпеть человек? Гордый маг будто сгибался под его весом. Но Нилла не могла презирать его. Стыд был хорошим качеством, хоть повод был плохим. Этот мужчина пятнадцать лет смотрел своему греху в лицо каждую ночь. Он не мог отвести взгляда, не мог притвориться слепым. Опыт изменил его. Разбил на куски. Шрамы на его коже были только внешними признаками худшего вреда внутри.
Но… Нилла нахмурилась, чуть щурясь, глядя на жуткое лицо. Он был таким сломанным? Его не восстановить? Или у разбитого могло быть новое начало?
Она кашлянула и покачала головой, глядя на виверну и чернила, высыхающие на ее крыле.
— Вы сможете помочь червячку? — спросила она, проводя пальцем под линией букв. Тонкое крыло с венами мерцало под ее прикосновением.
— Нет, — ответил сразу Сильвери. — Не полностью. Не этими ладонями. Боюсь, эта маленькая мечта больше не будет летать.
— И вы не позволите вам помочь?
Он не ответил.
Нилла приподняла бровь. Может, было глупо поднимать эту тему вскоре после прошлого спора.
— Не смотрите так. Неужели это такая глупая идея?
— Я… Это, мисс Бек… — он кашлянул, сделав паузу, хмуря лоб в шрамах, как от боли. — Вы просите…
— Я знаю, что это не просто. Я не глупая, вообще-то.
— Я не звал вас такой…
— Я не говорю о великих чарах. Я не воображаю себя магом. Я просто хочу помочь. Я могу научиться держать перо, и вы можете показать мне, где рисовать символы? Я могу практиковаться. Может, я могу… не знаю, — она вздохнула, опустила голову на ладони, вдруг устав, потерла глаза, медленно качая головой.
Она подняла взгляд, подпирая подбородок переплетенными пальцами.
— Может, я могу повлиять.
Он смотрел на нее, изучая. Его молчание затянулось.
— Простите, — прошептала она и стала вставать.
— Постойте.
Его ладонь взлетела молниеносно. Холодные пальцы сжали ее запястье. Нилла ощущала силу в хватке, сила могла сломать ее кости одним движением. Впервые за дни страх перед этим незнакомцем возник в ее сердце. Она застыла в его хватке, как мышь в когтях совы.
Еще сжимая ее руку, он встал и навис над ней, был на голову выше. Она смотрела на его грудь, мантия и рубаха были развязаны, и она видела шрамы, покрывающие его кожу уродливым узором жестокости. Ее сердце гремело с болью, и она поняла, что не дышала.