Его слова послали дрожь по ее спине. Нилла оглянулась на него, отпустила его руку и открыла дверь кухни. Она прошла в темную комнату и поманила Сэма за собой. Пока она закрывала дверь, он озирался в просторной кухне.
— Тут сквозит, да? — он укутался плотнее в ее бархатный плащ.
— Тут много хвороста и бревен, — Нилла толкнула его к большой печи. — Растопи ее. Я поищу еду.
Сэм хотел возразить, но его дар точно убеждал его, так что он кивнул и послушался. Нилла поспешила в буфет, радуясь, что могла побыть одна, хоть и ненадолго.
Ей нужно было объяснить Сорану свое отсутствие на маяке утром. Буфет был хорошим вариантом. Она могла сказать, что захотела пополнить запасы перед тем, как они запрутся в маяке на несколько дней. Оправдание было вялым, да. Он посчитает ее глупой, ведь она побежала, рискуя встречей с гарпенами в одиночку, но… он не считал ее особо умной, верно? Она могла списать это на беззаботность, пожать плечами и похлопать ресницами. Если она хорошо сыграет, он не будет задавать много вопросов. Она надеялась.
Она не взяла то, в чем можно было нести еду, но напихала все, что могла, в сумку к книге и перу. Как всегда, там была свежая буханка хлеба в корзинке, но она взяла ее для Сэма вместе с парой сосисок и горстью фиников.
Когда она вышла из буфета, Сэм смог развести огонек. Он улыбнулся ей, когда она подошла.
— Ты в таком свете похожа на призрака, — сказал он. Он посмотрел на хлеб в ее руке.
— Вот, — она бросила буханку ему. — Хлеб не проклят. Ешь.
Его не нужно было уговаривать. Он рвал буханку, а она развела огонь сильнее, сделала среди углей плоское место. Она нашла сковороду и отправила сосиски готовиться, передала Сэму финики, чтобы занять его в это время.
Перевернув сосиски, она перестала думать о дыме, поднимающемся из трубы. Соран видел это из башни?
— Огонь весь день гореть не должен, — сказала она поверх плеча. — Но ты можешь оставаться тут до заката.
— Ты останешься со мной? — спросил Сэм с едой во рту. Он сидел на полу у огня, в руке были финики, другой он сжимал кусок буханки. — Нилла, ты же не бросишь меня одного в этой старой гробнице?
Она взглянула на него. Защищая ладонь краем юбки, она сняла сковороду с огня. Отставив сосиски остывать, она стала тушить огонь.
— Я не могу остаться. Он будет искать, пока не найдет меня. Он может уже идти сюда.
Сэм помрачнел. Он опустил хлеб на колено и пронзил ее взглядом.
— Разве ты не говорила, что никому не принадлежишь? — он приподнял бровь. — Звучит так, словно ты принадлежишь этому магу.
— Он не такой, — рявкнула Нилла, хмуро глядя на него. — Он не Кловен или Гаспар, он просто… переживает. Ты видел монстров на пляже утром. Роузвард сейчас опасен.
— А бывает безопасен? — Сэм склонился к ней. Он отложил остатки хлеба и взял ее за руку. — Я хочу тебе помочь, Рыжик. Я рискнул всем, чтобы попасть сюда, чтобы доставить тебе послание мага Гаспара. И я хочу помочь. Когда будет безопасно плыть, ты уплывешь со мной. Мы получим то, за чем тебя послали. Мы сможем вдвоем справиться с магом. Уверен. И потом мы…
Нилла встала и быстро попятилась от него.
— Я бы хотела забрать свой плащ, Сэм.
Он уставился на нее. Закрыв резко рот, он расстегнул пряжку у горла, снял складки бархата со своих плеч и передал ткань ей. Он тут же задрожал, но ей в тот миг было все равно.
— Броди свободно, — сказала она, надевая плащ. — Найди себе одеяло. Отдохни. Я вернусь в маяк, но приду до заката.
— А если нет? — Сэм приподнял бровь.
Нилла выдохнула.
— Если я не приду вовремя, уходи из дома. Иди к гавани — ты увидишь ее с края утеса. Там старые здания. Бери еду, какую найдешь, одеяла и прочее. И… постарайся поспать.
Он нахмурился, бледный, щурился в тусклом свете, проникающем в заросшее ветвями окно. А потом встал и протянул к ней руку. Его лицо было непохожим на Сэма, которого она знала, и это сдавило ее сердце.
— Не ухожи, — сказал он. — Останься со мной. Прошу.
Но она покачала головой.
— Я должна. Ничего не поделать.
Он не успел поймать ее, произнести хоть слово в возражении, а она схватила сумку со стола, где бросила ее, и поспешила к двери. Она вышла из-под сплетенных ветвей, плотно закрыла за собой дверь и молилась семи богам, что Сэму хватит ума послушаться ее, хотя бы раз.