— Нет, Сэм, — твердо сказала она. Ее пальцы сжали его плечи. — Не так. Не…
Она замотала головой, глядя на комнату за ним. Где они были? Это был не маяк. Это не… Они были в Дорнрайсе? Она не помнила. Все было размытым, будто в кошмарном сне. Она попыталась вдохнуть. Голова кружилась от запаха роз.
Розы…
Он опустил голову, целуя ее челюсть, ее горло. Его ладонь двигалась выше по ее ноге, пальцы были рьяными и ледяными на ее коже.
— Я вижу твои мысли, — прошептал он. — Ты хочешь меня. И я возьму тебя…
Нилла с криком сжала его голову, пальцы впились в его череп. Она резко повернула.
Что-то хрустнуло, как сухие прутья.
С дрожью, сотрясшей всю кровать, Сэм рухнул на нее. Он был легче, чем должен быть, не из мышц, которыми она восхищалась. Нилла в ужасе вскрикнула, оттолкнула его, отползла и попыталась слезть с кровати, отыскать свои ноги. Шипы рвали ее платье, ее кожу. Она плюхнулась на пол, глядя на тело на кровати над ней.
Это были спутанные лозы, живые шипы быстро собирались вместе. Тело дернулось. Приподнялось.
Лицо Сэма повернулось к ней. Только лицо было не из плоти и крови, а из лепестков роз.
«Ложь! Неверная!».
Голос шипел из темной прорези его рта, не голос Сэма, а женский, хриплый и тихий, полный яда.
«Я знаю, какая ты. Милая лгунья, которая заморочит ему голову и сердце и бросит разбитым!».
Страх пытался парализовать ее тело, но лозы задели ее ладонь, и это заставило Ниллу встрепенуться. Она развернулась, отчаянно искала. Ее меч. Он сломался? Магия развалилась, когда она уронила его, или… нет! Он лежал у двери. Она встала на четвереньки и бросилась к оружию, но колено запуталось в юбке, и она рухнула на лицо, вытянув руку.
Что-то задело ее лодыжку, обвило ногу, впиваясь шипами.
Нилла с криком сделала еще бросок к зачарованному мечу. Ее пальцы задели рукоять, она вытянула руку так, что суставы болели. Может, ее воля притянула меч к ней, но ее пальцы как-то сжали рукоять. Клинок потускнел до мерцания, но теперь ярко вспыхнул, заклинание ожило.
Еще вопль, сильнее прошлого, вырвался из ее горла. Она повернулась и ударила мечом, рассекая ветку, сжимающую ногу. Раздалось шипение, визг, и существо в облике Сэма упало на кровать, ладони с множеством пальцев сжали простыни, терзая старую ткань.
Розы сверху цвели охапками, вспыхнули огнем, озаряя комнату адским красным сиянием. В этом странном свете фигура Сэма извивалась, ветки тянули и сжимали, лепестки на лице свернулись, и перед ней во весь рост встал уже не Сэм.
Это была женщина — красивая женщина, которая когда-то жила в этой комнате. Женщина, в чьем платье была Нилла.
Нилла отыскала под собой ноги, прижалась спиной к стене и выставила меч перед собой, сжимая одной рукой. Другая ее ладонь искала ручку двери, но задела шипы и быстро отдернулась. Больше веток ползло по полу, тянулось к ней. Она взмахнула мечом, отрезала несколько, но больше полилось вместо них.
Дева Шипов приближалась, покачивая бедрами под цветущим платьем. Жуткое красивое лицо исказила жестокая улыбка, она подняла ладонь, указала пальцем. С кончика пальца выстрелила лоза, потянулась к Нилле. Нилла подняла меч, но лоза извернулась и продолжила виться в воздухе, направляясь к ней.
Лоза обвила ее шею, подцепила тонкую цепочку, скрытую под платьем.
«Воровка, — Дева Шипов подняла золотой медальон на цепочке. Застежка впилась в шею Ниллы сзади. — Думаешь, можно украсть такую любовь так просто, как эти побрякушки?».
Нилла смотрела на кулон, яркий, как звезда, в свете горящих роз. Она почти забыла о нем в безумии последних дней. Ее тайный яд, опасное оружие было близко к ее сердцу.
Лоза Девы Шипов играла с цепочкой, обвивала ее. Нилла боялась, что она оторвет кулон. Но могла ли она? Это точно был кошмар, и цепочка не была настоящей. Физический медальон был где-то с ее телом, потерявшим сознание… где бы оно ни было…
«Вечность — это долго, — шептала Дева Шипов голосом шуршащих листьев и сухих веток. — Он твой на миг, но моим будет вечно. И ты никак это не изменишь, маленькая смертная».
Нилла охнула, шипы со стены обвили ее талию, впились в ткань ее платья, в ее плоть. Она отдернулась и ударила мечом, но Дева Шипов потянулась к ней сзади.
«Приди в мои руки. Обними меня».
— Чушь, старуха! — закричала Нилла и повернулась, с силой опуская меч. Клинок рассек ветки, цветы загорелись. Она рассекла тонкую шею, держащую странную голову с лицом из лепестков.
Голова покатилась массой извивающихся лоз. Тело стояло миг, шатаясь, без головы.