— Не моя, — только и ответил он, продолжая жевать. А еще развернулся боком и сел чистой стороной ко мне, тайком утирая лицо рукавом грязной рубашки.
— Теперь нам нужна новая одежда, — произнесла я. — Он бы не стал выгонять нас из заправки, если бы мы выглядели прилично.
Брат деловито кивнул. Он всего на полтора года старше, но я за ним, как за горой. Он оберегал меня от всего зла в этом мире. А я больше всего хотела заботиться о нем и о…
— Хорошо, мы найдем нам новую одежду. И новый дом. А затем найдем мылыша и заберем его из приемной семьи.
Мне очень хотелось есть, но еда вдруг стала резиновой, с привкусом слез.
— Думаешь, его тоже бьют палками по стопам? Он совсем маленький.
— Нет! — тут же заверил брат и посмотрел на меня с полной серьезностью. — Совсем нет. О нем заботятся. Его хорошо кормят. И он в тепле. Он в лучшем месте, чем мы с тобой были. Просто отец не знал, что нас отдадут туда. Он бы позаботился о нас, если бы…
— Да, — согласилась я. — И мама тоже. Она бы ни за что не оставила нас.
Брат тоже стал жевать медленнее. Сложив остатки гамбургера в пакет, он встал и подал мне руку. — Ну, хватит. Их нет. Ты их даже не помнишь. От них не осталось ничего, даже фотографий. Так что не стоит хранить их в своей голове. Теперь ты и я одна команда. И нас есть миссия. Да?
Он смотрел требовательно и даже топнул ногой, ожидая ответа.
— Да, — согласилась я.
— Вот и хорошо. А теперь идем. Вдоль трассы будет еще куча заправок. Главное, не подходить слишком близко к дороге. В лесу безопасно.
Он побежал. И я за ним. Шишки и колючки опять впивались в стопы. Нам пришлось бежать без обуви. Не оставалось выбора, но я не хотела вспоминать почему, просто вычеркнула всю боль из жизни, как брат и приказал.
Колючки в стопах. Так много. И уже вовсе не жарко. Холодно… Так холодно…
— Далеко собралась, а? — прозвучал грохот за спиной и сумасшедшая сила снесла меня с ног, отрывая стопы от земли. Я упала в снежный сугроб, вскрикнула от неожиданности и еще секунду смотрела на злое лицо Миши, пытаясь понять, что происходит. Осмотрелась, поняла, что летний лес исчез, на смену ему пришел зимний, в котором я застряла с сексуальным маньяком. Выходит, то все был сон. Такой реалистичный... Воспоминание? Я округлила глаза, смотря в упор на Мишу, но думая о своем, а вовсе не о том, как оказалась на улице. Но холод опять проник под кожу. На мне была одна только рубашка. Его, конечно.
— Зачем ты меня сюда принес? — прошептала я, начиная вставать. То, что ему сбрендило выбросить меня в сугроб посреди ночи, ни о чем хорошем говорить не могло.
— Ты ненормальная? — спросил он уже даже не рыча, а будто всерьез задался этим вопросом и смотрел на меня соответственно. А потом все же как заорет: — ЭТО ТЫ УШЛА! Сбежать хотела, а? Куда тебе, млядь, идти?
Что? В здравом рассудке я бы ни за что не ушла без его уродливых сапог и шубы. Он даже не дал мне объяснить, а просто снес с ног, на этот раз закидывая себе на плечо, и понес обратно в свою берлогу. И он тоже был голым. В одних только трусах.
— Это я ненормальная? — поразилась я. — А ты себя со стороны видел?
Он в ответ зарычал. Ну дикарь ведь! Неотесанный остолоп.
А я расслабилась с ним. На какое-то мгновение подумала, что не все так и плохо. Где-то после третьего оргазма. Он так вымотал меня в бане, что я могла думать только о прохладе и отдыхе. А когда еще и вынес на руках в мороз, а после сразу в дом, в теплую постель, готова была благодарить. Правда, сил осталось только на невнятное мычание — все в одном — и послала его, и поблагодарила, и запротестовала, что кровать ужасно неудобная, а его объятия как клетка. Вырубилась через секунду. Выходит, как-то вырвалась и вышла из хижины, когда мне снился брат. У меня есть брат! Черт! Я не одна в этом мире. У меня есть брат, и мы с ним кого-то искали.
— Никто меня не подсылал, — процедила я в сотый раз. Параноик!
— Плевать. Уйдешь, когда я скажу. Когда отдашь долг.
— Какой еще к черту долг? — зашипела.
— Давай, кукла, — прошептал он, путешествуя свободной рукой по моему телу, медленно исследуя его и спускаясь все ниже. — Скажи еще раз, чтобы я отстал. Меня это заводит.
Пальцы такие жадные и неумолимые держали шею, водили по губам, сжимали грудь. Одна рука словно металлические кандалы на шее — ни на дюйм не сдвинуться, а вторая на контрасте слишком нежная. Каким я думала, этот мужлан быть не может.