— Что ты за прозвище мне придумал, а? Не называй меня так, — зло приказала я. Злилась, конечно, больше совсем не другое. На собственную кожу, по которой вздыбились волоски от едва ощутимого касания ногтей по животу.
— Имени своего ты не помнишь, — прошептал он в затылок и скользнул губами по шее. Это тоже бесило. — А ты ведь видела себя в зеркале. Как нарисованная. Так что? Ты собираешься сопротивляться? Если да, тебе стоит делать это настойчивее, потому что…
Он сжал мое бедро, проник пальцами между ног, и теперь у него было подтверждение, что я опять хочу его.
— …Ты стараешься не очень убедительно.
И как теперь ему объяснить, что это всего лишь физиология? Она частенько не дружит с головой, но я пытаюсь их подружить!
— Больше похоже на то, что ты сама меня упрашиваешь, — издевательски прошептал он и хмыкнул, когда я попыталась отвернуться. Нет, я все еще была в его полной власти, как пластилин плавилась в мужских руках, подстраивалась под мощные формы. Он закусил мочку моего уха, и от этого промурашило до самых пяток.
— Ненавижу тебя, — продолжил измываться он, на этот раз пытаясь спарадировать мой голос. — Отстань, придурок.
Его пальцы вернулись на место и затронули чувствительный бугорок. Как бы случайно, да вовсе нет. Все, лишь бы извести меня. Самый длинный погрузились в мою влагу, поерзал немного и вернулись обратно к клитору. Я сипло застонала, а Миша тут же повторил этот звук и добавил:
— Да, вот так. Убери от меня свои грязные лапищи. Не прикасайся…
— Прекрати! — раздраженно процедила я, закрывая глаза, думая, что так бороться с наслаждением проще. Но в голове неоновой вывеской мигал вопрос: «А зачем ты борешься?!»
— Прекрати! — повторил он и погрузил в меня уже два пальца. Я больше не смогла и прогнула спину ему навстречу. — Я теперь ненавижу тебя еще сильнее! Урод.
— Еще какой! — согласилась я.
— Козел, — выдавил он, и на этот раз превзошел себя. Получилось точно с моей интонацией.
— Горный и бекающий, — задыхаясь, добавила.
— Зверь, — с усмешкой шепнул он, продолжая то водить губами по уху, то полизывать шею, и его пальцы… Конечно, они все еще были во мне, мучая спереди, тогда как сзади я уже сама терлась о его ноющий член. Черт возьми… Это безумие, что он творит со мной.
— Трахни меня! — зашипел Миша, озвучивая слова, которые крутились у меня на языке. Пришлось прикусить его. Но ненадолго. Тиран развернул к себе мое лицо и впился жадным поцелуем в рот. А вместе с этим высунул из меня пальцы и заменил их всеми своими налитыми и твердыми дюймами. Мой стон вместе с ругательством так и остались на его проворном языке. Было так дьявольски сладко… Мои ладони на холодной стене, его — на мне повсюду, гребаные контролеры моего тела. И все самые чувствительные точки задействованы, вся власть в его пальцах, которые то кружили у меня между ног, то сжимали грудь, то проникали в рот, чтобы вновь вернуться к соскам и увлажнить их. Это ему нравилось, кажется, больше всего — смотреть на меня мокрую и стонущую от наслаждения. О, мы согрелись очень быстро. Никакой парилки не требовались, чтобы наши тела покрылись испариной, и кожа блестела в свету огня.
— Видишь, какая ты хорошая девочка в этой позе, — поощрил он, возбуждая этим еще больше. Все это точно было неправильным, я делала плохие вещи прямо сейчас, и то, что Миша указывал на это и наслаждался, делало процесс настолько греховно-сладким. — На моей спине живого места не осталось от твоих когтей. Так что в прошлый раз ты была плохой. Дикой. Я даже не знаю, какая мне нравится больше. Но я тоже попробую быть хорошим. Ты мне скажешь, как тебе нравится?
Когда я простонала вместо четкого ответа, он опять повернул к себе мое лицо и требовательно посмотрел.
— Скажешь?
— Да! — процедила я. — Ненавижу тебя!
Он наигранно поморщился, будто это заявления глубоко его ранило, и со шлепком погрузился в меня на всю длину. Прижался бедрами к моей попке, задерживаясь так на несколько секунд, а после лениво отдалился, вынул член и растер головкой влагу вдоль моих складочек. И все повторялось снова и снова — медленный ритм, глубокое проникновение, мой сиплый стон и его дерзкая ухмылочка. Я хотела большего. Хотела сумасшедшей скачки и немедленного оргазма.
— Мне нравится, когда ты плохой, — произнесла наконец, и он со стоном накрыл своими ладоными мои на стене.
— Вот в чем подвох, кукла, — произнес Миша, начиная наращивать темп. — Я всегда плохой. Но ты мне определенно нравишься хорошей. Такая послушная…
Теперь ясно зачем он держал мои руки. Ведь так хотелось пустить их в ход, чтобы поцарапать хотя бы его бедра. Впрочем, я добавлю этот пункт в список своей мести позже. А сейчас мне просто хотелось, чтобы он не останавливался.