Иван Архипович скрипел зубами, но молчал.
Они миновали двух милиционеров и Чугунов едва сдержался от желания сдать им маленького бандита. Сойдя с моста, Коська перешел набережную и проворно пробрался в тень китайской стены. Чугунов прохрипел:
— Где же вы ее держите, негодяи!
— Где сами, там и она, — отрезал Коська.
— Если кто-нибудь из вас только тронул ее…
Коська остановился с решительностью:
— Ты меня не стращай, дядя… А то, гляди…
— Что?
— То, что — на твои деньги и часишки и прощай. Нам не по дороге.
Иван Архипович поднял кулаки над головой мальчишки:
— Да я тебе голову сейчас размозжу, негодяй! Слышишь ты?
Коська усмехнулся, открывая голову:
— Мозжи, дядя, мозжи ее скорей!
Чугунов со стоном опустил руки.
— Ну, что ж? Я ведь не бегу! — дразнил Коська, — что ж ты, ну?
— Где моя девочка?
Маленький бродяга пожал плечами и сунул руки в дыры карманов с величайшей независимостью.
— Грозиться не будешь, дядя?
Иван Архипович оглянулся, точно ища защиты. Но набережная, мосты, тротуары были пусты. Одинокая фигура милиционера, освещенная бледно-желтым светом фонаря не привлекла внимания отчаявшегося отца. Силуэты замоскворецких церквей, выступали на голубевшем небе, как крепкая стража древней Руси. Черный Замоскворецкий мост висел над стеклянной поверхностью реки с такой же мрачностью, как его предок при Алексее Михайловиче, когда под этот мост стекались беглые, увечные, нищие, воры и убийцы и сюда же на утро дозоры приводили пойманных языков, которые оговаривали прохожих.
Иван Архипович должен был покорно кивнуть своему врагу:
— Ладно, не буду.
Ему казалось, что, как и триста лет назад, ворота всюду заперты тяжкими коваными засовами, на крестцах улиц поставлены рогатки. Прохода нет. В темноте крадутся лишь тати и убийцы и вот-вот вынырнет из мрака ночной дозор с ручными фонариками, мерцающими грознее тысячесвечсвых огней прожектора.
Коська, между тем, как будто раздумывал. Он поглядывал по сторонам безбоязненно и, пользуясь полным безлюдьем, не торопился продолжать путь с Чугуновым. Его забавляла покорность взрослого человека. Он, усмехнувшись, спросил:
— Ну что ж, идти? Или расквитаемся тут и все?
Мысль о дочери, где-то тут близко, в каких-то трущобах изнывавшей в тоске и ужасе в руках маленьких разбойников и жаждавшей спасения, смирила его.
— Иди, иди! — пробормотал он, — иди. Отдайте только девочку здоровой…
— Какой взяли, такой и отдаем! — нагло ответил Коська и, продолжая прятаться в тени стены, круто свернул с набережной в Китайский проезд.
От бульварчика под стеной повеяло сладким запахом зелени, тишины и влажной свежести. Коська прислушался, потом быстро шмыгнул в угол выступа башни и стал проворно разбирать кирпичи, закрывавшие лазейку.
— Здесь? — прошептал Чугунов в ужасе.
Коська не ответил и всунув голову в дыру, свистнул тихонько. Никто не ответил. Он повторил свист и крикнул:
— Пыляй!
Иван Архипович дрожал от волнения. Он следил за каждым движением мальчишки, все еще не доверяя ему. Даже и в этот утренний час, в неясных сумерках возрождавший к жизни мертвые древности старой Руси, ему казалось невероятным, чтобы все происходящее не было обманом и шуткой. Он держал наготове руки, чтобы поймать за ноги мальчишку, если бы тот вздумал исчезнуть в каменной щели.
Коська точно видел, что творилось за его спиной. Он вынул голову из-под свода и пробормотал раздраженно:
— Дрыхнут что ли оба? Надо лезть туда.
— Погодишь немного! — схватил его Чугунов.
Коська оглянулся и, уже не сдерживая больше гнева, заорал в подвал:
— Пыляй, чертова морда! Слышишь? Давай девчонку сюда!
Никто не отозвался и на крик. Коська изнывал от бешенства. Иван Архипович толокся на месте, дрожа и волнуясь. Мальчишка, сопровождавший атамана и глядевший теперь из-за угла на эту сцену, не торопясь подошел к ним. Коська свистнул ему и тот приблизился смелее.
— Лезь, Вьюнок, и дай ему по шее. Да выкинь сюда девчонку — скажи, что отец вот пришел за ней.
Вьюнок зевнул, равнодушно вынул последние кирпичи из пролаза и ловко юркнул вниз. Иван Архипович вцепился в Коську.
— Как же там можно… Там задохнуться можно, там… За это вас надо…
Встревоженный странным молчанием в подвале, Коська не слушал его. Он всунулся в окошко и перекрикивался с Вьюнком.
— Ну?
— Ничего не видать. Огня дай.
Коська подал спички. Розовое зарево тускло метнулось в окошке и погасло. Вьюнок высунул голову и пробормотал тихо.